Видео нам выложили, а в этой сетке хотелось бы почитать всякие художественные и не очень материалы вокруг игры. Включая и апокрифы.
У меня где-то половина из того, что я отсылал мастерам не прошла. Прошло это, это, это, это, это, это и это, а так же экономические войны между Домами и текст по добыче силия. Вроде все.

А вот то, что я писал про Арго. Мне они представлялись не столько овце**ми и г**новозами, сколько вполне себе поздним Диким Западом.

***********

В баре у старого Айвана подают лучшие на Арго коровьи ребрышки. Нет, серьезно – словами это не описать. Я сколько раз пытался. Ну, как пытался? Стоял, как идиот, размахивал руками, чертыхался и захлебывался слюной.
Но, дьявол, откуда он их вообще берет? Нормальных пастбищ на Пустошах нет – хорошее место Дурноземьем не назовут. Начали было завозить генетически модифицированные семена, да Фермерский Совет надавил. Жестко надавил. Так что у нас все больше разводят овец – маленьких, юрких и злобных.
Может, покупает на Равнинах? Так кто ж ему продаст? Диких там не любят еще больше, чем городских. Те хоть космопорт содержат, да развлечения обеспечивают. Не мотаться же в другое полушарье или на "Калифорния Стар" всякий раз, когда тебе постыла тысячу раз уже лапанная девочка, с которой еще твой старший братец кувыркался (и это в лучшем случае). А дикие, известное дело, как один, отребье и бандиты.

Ну, это, положим, вранье. То есть, народ здесь встречается разный, но на Арго особо не побандитствуешь. Не Дикий Запад, чай. Чуть не в каждом хозяйстве флайка или вертолет, в городе шерифская служба, да и свои, если что, хвост накрутят. В основном сюда переселяются те, кто не хочет батрачить на Магнатов и не прижился у вольных фермеров. Собственно, они раньше и сами были вольными, пока Фермерский Совет не окрутил тех правилами и налогами.

А Пустоши вроде как никому не нужны, вот они и подались сюда. Расползлись по горным долинам, засеяли их, чем получилось, завели кой-какой скот. А куда еще им деваться? Инопланетян – вроде меня – здесь по пальцам пересчитать. Сам я говорю, что прилетел сюда за романтикой фронтира. А так... В общем, я из Конфедерации. Бывший имплантированный. Напрасно наговаривать на Альянс не стану – особо меня новая власть не трогала, жить не мешала, да только вот начал к моей подружке подкатываться один кэровский чин. Уж не знаю, что он ей наобещал, но чувствую, теряю я Лиззи. Вот и подловил я его как-то вечерком, а уж потом пришлось жечь подметки по принципу "куда полетит первый звездолет ". А полетел он сюда.
Правда, Лиззи оказалась той еще стервой. Я даже теперь сомневаюсь, а не сама ли она липла к тому кэровцу. Мол, пропиши мне в личном деле чистый геном за нежность и ласки. Бросила она меня, точно обмазанный дерьмом уголек, и выскочила за какого-то профсоюзного босса при космопорте. У них там жена с другой планеты, вроде как символ статуса. Вместе с бассейном на крыше и хромированной флайкой.

А меня вот прибило на Пустоши, в Удачу-На-Дороге. Содержу магазин, а по вечерам слежу за порядком в баре старого Айвана.

В пятницу-субботу Удача совсем похожа на настоящий город. Народ с хуторов да дальних пастбищ собирается погулять. Зато в воскресенье снова тихо и пусто: кто обратно отъезжает, а кто по домам похмельем мается - спиртное здесь гонят на редкость дрянное. Так что вечером у Айвана только "банда старожилов". Ну, я еще с ними, потому что деваться больше некуда.
Сам старик, понятно. Вал Ковальски, который у нас вроде как шериф. Бен Торнтон – первый поселенец в здешних местах, который у нас вроде как мэр. Мэр, который Аллистер Мэр, хотя и утверждает, будто он Маэр. Мол, старинная и благородная валлийская фамилия. Да кто его слушает? Удача-На-Дороге городишко малюсенький, и местным льстит, что у нас два мэра. Мэр и сэр Мэр.

У благородного валлийца свой нанофабер – вещь в наше время совершенно невероятная. Я вон из Конфедерации, так все одно о таких только от стариков слыхал. Понятно, что настройки на фабере сбиты, и инструкция, кажется, на суахили, но сэр Аллистер как-то ухитряется выпускать на нем бактериальный преобразователь, превращающий крысиные усики наших овец в шерсть такого качества, что равнинные за нее без вопросов платят настоящими деньгами и товарами.

Ну, кто еще? Пяток ветеранов-старожилов и Ким – бывшая девочка с "Калифорнии", которую Мэр выписал по контракту после смерти первой жены. Вышло у них на редкость странно: в одном доме не ужились, но зато вот работают вместе прекрасно. Так что Аллистер не выгнал ее на улицу (хотя мог), а построил Ким отдельный дом и поставил управляющей по бизнесу. Он ее и на переговоры в Равнины посылает. Вить из мужиков веревки кореянка не разучилась, и фермеры от нее просто млеют.

Старшее поколение, как водится, обсуждает былые времена. Я по традиции лениво флиртую с Ким, а та лениво мне подыгрывает, и нам обоим ясно, что спать мы отправимся порознь.

И тут Торнтон упоминает, что поймал по флотскому каналу сообщение о корабле "кастерцев" в системе. Мол, корабль военные разнесли, но подозревают, будто те успели сбросить спасательную капсулу.
Понятно, что все сразу уставились на меня – я секрета из своего происхождения не делаю.

- Что, Сынок, - с противной усмешечкой говорит Мэр, - ждешь, небось, что твои сограждане освободят тебя из-под ига Альянса? Напомни, чем ты на войне в армии занимался?

- Война, - отвечаю я ему, - давно закончилась. А что касается армии, то могу сказать, чем я занимался с ней. Я с армией довольно много и разнообразно пил. Периодически дрался. Несколько раз даже спал. А служил я во флоте. – Уточнять, правда, не стал.

- Оставь, Сынка, - вступается за меня Вал.

Это, в общем, у нас традиционная перепалка. А Сынком меня называют вот отчего. Я, когда здесь объявился пять лет назад, старуха у Мэра как раз завела близкое знакомство с господином Альцгеймером. И со мной она всегда начинала беседу с:

- Ой, до чего же ты похож на моего сынка.

И так всякий раз до самого конца.
Сын у Мэров погиб на войне. Собственно, потому сэр Аллистер меня и подзуживает. Отношения у нас с ним вполне, но иногда, чувствую, глядя на меня, он видит того, кто сжег десантную баржу его сына на Фрее. Хотя это совершенно точно был не я. Я в тот день находился совсем в другом месте.

- Оставь его, - повторяет Вал.

Вот Ковальски у нас мужик явно непростой. Про него вот действительно хотелось бы знать, чем он на войне занимался. А то иногда замечаю я, как Вал на меня странно так поглядывает.

- Но, - продолжает он, - осторожность соблюдать следует. Скорее всего, они спрятались в астероидах. Однако занести их может куда угодно. И Пустоши не самое плохое место. Сами знаете.

И ведь как в воду глядел.

Утром Ковальски растолкал меня чуть ли не на рассвете.

- Выгляни, - говорит, - в окно, - и таким тоном, что я в момент проснулся.

Магазин у меня (с комнатой на втором этаже) выходит на единственную в городке площадь. Смотрю я сквозь рассветную серость и вижу, стоит кто-то между баром Айвана и Мэровским складом. И даже отсюда видно, что на нем полная "паноплия" (Может, морпехи Альянса и бегают под спартанским девизом, но настоящими фанатиками древних греков были идиоты-романтики из Объединенного штаба Конфедерации. Потому у нас штурмовая пехота и звалась "гоплитами", и, спасибо еще, что их в атаку не гоняли фалангой).

Сунулся я было в шкаф за дробовиком, но Вал качает головой.

- Давай сначала поговорим.

Подходим мы к гоплиту... Мама дорогая, а это совсем еще девчушка. Лет 17 - не больше. Голова бритая, один глаз закрыт повязкой, а второй – тусклый, мертвый. Эдакое маленькое чудовище.
В руках импульсный карабин "дору" (опять греки) – игрушка совершенно бесполезная без интеграции с шунтом и привязкой к глазному нерву. А вон, собственно, и шрамы за ушами. И чтобы не было никаких сомнений, повязку на глазу украшает герб Конфедерации, а броник расписан, что стена в альбионском гетто. Тут тебе и "Смерть Альянсу" и "Кастер жив", и "Свобода или Смерть". Насмотрелся я на эти лозунги в лагере для военнопленных, да так, что тошнило уже. Особенно от тех, кто их на себе таскал.

-Послушай, - вежливо так говорит девочке Вал, - если вы решили взять город в заложники, толку вам от этого не будет. Нас с радостью спишут на оправданные потери. Мы можем дать вам еды и немного медикаментов, но это все.

Девочка-монстр поднимает на него мертвый глаз и безо всякого выражения произносит:

- Нам нужна ваша вертушка.

Мы с шерифом переглядываемся. Вертолет в городе есть только у Аллистера Мэра. И наш благородный валлиец за него пол планеты передушит.

- Не наша это вещь, чтобы ее отдавать, - говорит Ковальски.

- У вас два часа, - так же равнодушно бросает кастерка, разворачивается и уходит в рассветный туман.

А в баре нас уже народ не дождется. Тут и вся стариковская банда, и еще кое-какой народец. Дедок по прозвищу Вобла – старый дружок Айвана еще с Влад-Влада, Танг Нгуен по прозвищу Овцелюб, Пастор (действительно бывший пастор – то ли проворовавшийся, то ли застуканный с замужней прихожанкой), еще десяток мужиков из надежных.

Вал им все по полочкам разложил: спасательная капсула вмещает по максимуму человека три-четыре. Даже если шунты у них самопальные, конфами на коленке сделанные, для нас особой разницы нет. Дойдет до боя – бойни не избежать.

- Послушайте, - говорит Торнтон после долгой и продолжительной паузы, - я знаю, что вертолет принадлежит тебе, Аллистер, но это все-таки не более чем вещь, - Мэр только зубами скрипнул. – А речь идет о жизнях всех жителей города. Так они нас хоть в покое оставят.

- Не пойдет, - встреваю. – Куда бы они отсюда не двинули, их все равно, рано или поздно, застукают. И выяснят, откуда вертушка. Равнинные нам этого не простят.

- А ты чего это в бой рвешься? – подскакивает Мэр. – Или думаешь перебежать на сторону своих дружков-солдатиков?

- Да какие они солдаты? – говорю я. – Кастер был, ничего не скажу, героем, но большинство его последователей давно уже, по сути, обычные пираты. Хуже их только Армия Освобождения. Эти на бывших планетах Конфедерации подмяли под себя всю преступность. И попробуй не отвалить им на "революционную борьбу". Ладно, если только бизнес сожгут. Могут и покалечить.

- Сынок прав, - кивает Ковальски. – Вы думаете, на Арго до нас никому дела нет? У нас в горах, между прочим, немаленькие залежи фосфора, и я совершенно точно знаю, что кое-кто в Совете давно на них виды имеет. Просто де-юре мы все ж таки граждане Альянса, и поэтому они стесняются нас активно выдавливать из Пустошей. Но под соусом из "помощи военным преступникам" нас тут всех перестреляют с большущей радостью. А потом иди-доказывай, что ты жизни спасал.

- Так, думаешь, нет другого выхода? – спрашивает со вздохом Торнтон.

- Я не вижу.

- Значит, - говорит наш мэр, - будем драться.

Через два часа девочка-монстр заявляется уже не одна. С ней еще парнишка примерно ее возраста и чем-то очень на нее похожий. Нет, не то, чтобы родственник. Просто тоже какой-то уже неживой. То ли их там сразу таких набирают, то ли "беззаветная борьба с тиранией" – занятие на редкость неблагодарное. Впрочем, я после лагеря тоже не был особенным живчиком.
Но меня больше привлек третий член их развеселой компании. Огромный мужик лет сорока, и по виду – сущий волк. На "паноплии" звездный меч штурмовых бригад, шрам через все лицо, благородная седина на висках. Прямо-таки ожившая мечта меня же мальчишкой.

- Утро, - говорит им Торнтон, который на этот раз вышел с нами. – Боюсь, что мы не можем выполнить вашу просьбу. По разным причинам.

Детишки как по команде вскидывают карабины.

- Давайте, - говорю я, - обойдемся без этого. Мы люди мирные, но без оружия на Пустошах никак. Патроны дорогие, и стреляют у нас метко. Почитай, в каждого из вас метятся двое-трое. Это по минимуму. Так что, лучше не надо.

- Уходите, - добавляет мэр.

- И вы нас так прямо и отпустите? – удивляется одноглазая. – Мы ведь вернемся.

Вал пожимает плечами.

- Это уж как сами решите. Вы нам предложили выбор, теперь наша очередь.

Тут я замечаю, что гоплит смотрит на меня с открытым ртом.

- Я могу тебе чем-нибудь помочь, уважаемый? – спрашиваю, хотя уже знаю, к чему идет дело. – То ли память у него хорошая, то ли база данных в шунте нешуточная.

- Капитан Сандерс... – говорит волк сдавлено.

Единственный глаз девочки-монстра впервые оживает и раскрывается широко-широко.

-Тот самый? – удивляется она. - Герой войны?

- Война, - отвечаю я устало, - давно кончилась.

- Солдат Конфедерации, - вставляет мальчишка.

- Теперь, - говорю - мы все – обычные люди.

- Но как же? – шепчет старый "кастерец".

Ну, что я могу ему сказать? Ничего. Мы начинаем медленно пятиться к бару.

-Какой такой капитан? – тихонько интересуется Торнтон.

- Капитан Альберт Сандерс. Наш Сынок командовал "Викторией", - отвечает за меня Ковальски. – Он у Пандеи одних дредноутов десяток пожег.

- Девять, - говорю я, глядя, как кастерцы отступают в другую сторону. – Мне чужой славы не нужно. Да и какое это имеет значение? Война кончилась. И теперь мой дом здесь. А ты откуда, кстати, знаешь?

- Флотская разведка, - усмехается шериф.

- А, может, они и не вернутся? – с надеждой в голосе произносит Торнтон.

- Вернутся, - вздыхает Вал.

И ведь как в воду глядел.

В баре "У Айвана" подают лучшие на Арго крылышки. Секрет старика я так и не узнал, но курочка у меня получается - пальчики оближешь. Ко мне и шахтенские ходят и даже торговцы с Равнин не брезгают.
Да, мы ведь больше не дикие. Сэр Мэр как-то договорился о концессии на добычу фосфора, так что нынче нас кличут "горцами". Вроде как, тоже при деле. Шахтой для Аллистера заведует Ким, и госпожа управляющая тоже обычно обедает у меня. И по воскресеньям иногда забегает по старой памяти.

Из всей "банды старожилов" остались только мы. Мэр нынче проживает в городе, и хотя он и утверждает, что его просто потянуло к цивилизации, мне кажется, что в чем-то уехал он из-за меня. Пускай не я убил его сына, но ведь мог бы - на совести у меня тысяч 40,000 человеческих жизней. И об этом, наверное, трудно не помнить.

Хотя война давно кончилась.