Хотя это и часть вводной, но стиль одесского разговора я уже здесь не соблюдал, а сейчас, так вообще он мне надоел хуже редьки, и Бабеля я теперь не скоро возьму в руки перечитывать.
Пока мы ехали в поезде Нью-Йорк – Чикаго, Балабос собирал и разбирал свою новую любимую цацку ( «Моя Томочка» ласково называет он эту, действительно славную машинку), а в перерывах считал за окном ворон. Ворон оказывалось неизменно 10, ровно по числу пальцев на его лапах, а потом он начинал сначала.
Трузь усердно делал вид, что ведет путевые записи. Тщательно заправлял чернилами свой новенький «Паркер» размером с хорошую сосиску, а затем поднимал глаза к потолку вагона, и посасывал кончик ручки, в поисках нужного слова. Если бы я не знал, что это Шура Трузь, и если бы он не слизывал каждый раз капельку с пера после очередной заправки, то можно было бы действительно подумать, что у него в баночке чернила, а не кубинский ром, а в ручке не продета хитрая трубочка.
Я же обложился позавчерашними Чикагскими газетами, купленными у проводника, и достал истрепанный блокнот с адресами, именами, прозвищами Чикагского делового и босяцкого люда, а также и названиями всевозможных злачных и не очень заведений, которыми снабдили меня добрые и знающие Бруклинские люди.
В результате, к вечеру, когда ворон уже было 17 раз по десять, Томочка блестела от масла, как бабушкины блины, а пустая баночка из-под псевдочернил каталась по купейному столику, стукая по носу храпящего «писателя», у меня сложилась вот такая сводка, из которой ясно было видно, что самым лакомым кусочком для нас является Южный картель и их база – отель «Савой». Западных хлопцев, тоже нельзя было оставить без внимания, Северные – казались почти бесперспективными, а от сицилийцев, по всему, следовало вообще держаться подальше. На том и порешим. В смысле - «так и будем действовать», а мокруха нам ни к чему. Это я так, оговорился.
«А у окна стоял мой чемоданчик,
А у окна стоял мой чемоданчик…
А поезд шел, чик-чик, чик-чик,
А поезд шел, чик-чик, чик-чик,
А поезд шел в Чикаго.»
Ну да, скажете, вы, человек предполагает… Все верно. А теперь уже с игры:
По приезду в Чикаго, оказалось, что у них авария на электростанции и света не будет долго. «Тоже разруха» подумал я. (А писающие мимо унитаза проявились потом, уже на свету). Стемнело быстро, но стало ясно. Ясно то, что тщательнейший план, выстроенный лучшими головами с Молдаванки (а вы знаете, что Френкель – это голова! Ему пальца в рот не клади!) летит в медный таз. Развернуть рекламную кампанию и привлечь к себе внимание исподволь невозможно. Продемонстрировать играющий граммофон – невозможно. Его-то будет слышно, но должны были видеть. Заготовленные каталоги и проспекты – побоку. Заслать в нужные адреса хот, а потом и кул-доги невозможно, поскольку нереально найти в темноте кто это сделает, и кто это увидит. Тут, наконец, Шмулик вспомнил, что он не электрик Казанова (святое дело, я уже и не дергал его почти), а механик Трузь; а Жора Балабос от скуки начал клепать мне мозги. Пока только мне.
Торрио энд хлопцы оказались на удивление радушными хозяевами, и мы очень быстро сошлись во всех вопросах. Слишком быстро, на мой взгляд, и я взял тайм-аут на подумать и еще посмотреть по сторонам. Но изначальный наперекосяк уже нарастал, как лавина. Мы завязались на неправильного посредника, а он оказался не надежней Цудечкиса, в итоге мы пошли к Северным (см. таблицу), неверно оценили обстановку, и к решающей встрече – расслабились, решили, что все уже на мази. К этому рандеву оказались не готовы ни мы, ни ирландцы. Треть из наших уже была хорошо на кочерге, и держалась за автомат, чтобы не упасть, вместо того, чтобы по сторонам посматривать. Одесситы стали лепить свои «щюточки», которые и в России-то не все понимают, громко разговаривать и размахивать руками. Я, скорее всего, неверно просчитал запрошенную сумму денег. Ну тут «… не выдержали нервы и в комнате началась стрельба» (С).
(С моей точки зрения демарш Гнома был абсолютно не в дугу, даже если бы это не меня положили. Тем более нелогично, что вместе с нашими телами на площадь был выброшен и пулемет.)
В больничке. Дотошный коп (бывший красный чекист, он нас сразу невзлюбил, не без оснований, ибо взаимно) обнаружил разобранный пулемет под вторым дном в сундуке и его, ясен пень, конфисковали. К этому времени Трузь (он же Студент, он же Механик, он же Ботаник) вспомнил, что он опять Казанова и полностью погрузился в строить глазки медперсоналу, и гостиничным девочкам. Жора Балабос (он же Юра-Цэдрейтер, он же Гоша-Ни-Бельмеса) , во все тяжкие громко объявил вендетту всем ирландцам, без исключения, причем удержать его я уже не мог и по жизни. Благо, что гениальные полисмены, вцепившись в пулемет, и, забрав наши документы, оставили почему-то ему томми-ган. Запросив телеграммой из Одессы дополнительных денег, я проплатил доктору, чтобы этих 2-их оставили еще на один цикл долечиваться, я пошел на поклон к Торрио, прося о содействии в возвращении конфискованного товара. Это ему удалось на удивление легко (опять-таки!), и я стал его должником. По уши.
Идея мести ирландцам грела меня недолго, стало понятно, что положишь троих – придут 5, положишь 10 – через 1,5 часа вернутся 10. А злые они уже на нас не по-детски. Пока что я забился в угол за барной стойкой, прикрыл пулемет одеялом, и начал ломать голову где бы залечь на матрас (вместо уйти на дно, как говорят в Одессе). Задремал, пригревшись. В полусне пришла в голову отличная мысль, что последнее место, где меня захотят искать – это сицилийский квартал (1. смотри сноску). В это время в фойе началась разборка со стрельбой, я спросонья нажал гашетку на пол ленты, а когда проснулся, то увидел в куче тел двоих, кажется последних, братьев Дженна. Вот и все, задружился с сицилийцами, называется. Теперь я не только должник Торрио, я теперь повязан с ним кровью. Его первым капризом было расстрелять салон красоты, слава богу, мне удалось уговорить его сделать это красиво, с музычкой и без жертв, так сказать, чисто педагогически.
На этом Бивелоу (Бывалый, если кто не понял, Трус, Балбес и Бывалый) кончился, а Виллич дискжокеил в отеле поутру, пока не проснулась радиостудия, слонялся туда-сюда по полигону, раздавал кул-доги, с удовольствием возился с бродяжками, занимался благотворительностью, сочинял рекламные слоганы для радио, предоставлял пулемет для фотосессий, вкусно кушал и пил пиво, благо было где.
Все.
P.S. В пулемете был вмонтирован самогонный аппарат, а в граммофоне - виноградный пресс.
1. (Сноска) Один из вариантов развития событий был таков: (писано мной, мастерами одобрено.)
"И все бы было так, или почти так, как напрогнозировал Бывалов, если бы не...
Вот, что рассказал Торрио один из его парней, курирующий отель и девочек:"О, мадонна, босс, это даже не смешно. То есть, это было бы смешно, когда бы не было!
Начну по порядку. Эти заморские жулики все грамотно просчитали. Они точненько вышли на Сандру и на Лапшу, пользуясь своими еврейскими заморочками. Они предложили нам отличную идею с самогонным аппаратом и винным прессом, а их джебетто с сюрпризом - это вообще выше всяких похвал, и они запросили вполне разумный процент. Все было на мази...
Подумайте, босс, их главный неожиданно втрескался. И в кого - держитесь крепче! - в донну Дженна! Седина в голову, бес в ребро! Как он не понимает, что шансов у него не то, что ноль - минус миллион! Он для нее вообще ничто, прыщ, коммивояжеришка! Мало того, что он не сицилиец, не итальянец, не католик,не американец, он еще и еврей! Старый толстый еврей! Торгующий граммофонами! Когда он слал ей цветы, все только смеялись, но когда он начал играть под окнами свои дурацкие пластинки с серенадами, это уже позор для семьи и братья Дженна его просто утопят в озере с ведром цемента.
Босс, донна понятия не имеет, что он на самом деле из себя представляет,и кого он представляет. А ведь он почти что ее уровня гангстер, босс. Там у них в России идет гражданская война, и на этой волне в Штаты едут серьезные тертые ребята. Многие из них евреи - а наши евреи тоже начинают показывать зубки. И если каким-то чудом этот Бивелоу умудрится убедить сицилийцев, чтоб они не пускали его на корм рыбам, то он отдаст им все свои схемы, чертежи и рецепты за здорово живешь, и - мало того, у бешеных Дженна будет пулемет!
Как сказал бы Лапша на своем тарабарском наречии: "I ono nam nado, eti tsores na nash tuhes?"
На деле, если бы я начал играть это, то Бивелоу заподозрили бы в некрофилии.
Ответить с цитированием