Я не знаю, насколько это можно использовать в игре "Ведьмак", но к творчеству пана Анжея это имеет отношение:-)) К его новому циклу "Башня шутов", связанному с историей Чехии.

Пражские легенды


Наиболее известными в Чехии являются повести о Големе или Доме Фауста, однако, популярностью пользуются и многие другие таинственные и исключительные истории, созданные классиками чешской литературы и современными авторами. В этих повестях элементы мистики и фантастики чередуются с юмористическими пассажами и своей занимательностью привлекают читателей всех возрастных категорий.

Повесть о Гомеле

Пожалуй, самая популярная пражская повесть - это легенда о создании в 16 веке пражским Раввином Леви искусственного глиняного человека по имени Голем. Каждое утро Рабби вкладывал в отверстие во лбу Голема пластинку – шем или «знак души». Обладавший исключительной силой Голем помогал Раввину во всех делах и защищал при этом евреев от недоброжелателей.

Но однажды, Раввин забыл вынуть пластину из лба Голема, и тот начал разрушать все вокруг, не слушаясь увещеваний Раввина. После того, как рухнул дом Леви, евреи начали умолять его уничтожить Голема.

Раввин произнес волшебное слово, и глиняный робот рассыпался в прах. Одни верят в это, а другие считают, что Раввин так и не смог уничтожить свое творение. До сих пор служители Староновой синагоги – самой древней в Центральной Европе – опасаются спускаться в подвалы. Они уверены, что Голем скрывается именно там. Легенда же подтолкнула Карела Чапека к созданию драмы, после которой слово «робот» вошло во все языки мира.

Легенда о Фаусте

В день своей смерти профессор Виттенбергского университета доктор Иоганн Фауст сделал студентам необычное заявление. Он сказал, что много лет назад продал душу и тело дьяволу и теперь приближается час, когда срок этого договора истечет. В ту ночь студенты оставили учителя одного в зале. Вскоре раздался звук распахивающейся двери и сдавленный крик доктора Фауста: "Убивают! Убивают!" Затем все смолкло. Утром студенты увидели, что пол и стены зала забрызганы кровью. Во дворе, на куче навоза, лежал обезображенный труп их учителя.

Вымышленный образ Фауста, известного также как Фаустус, был в общих чертах срисован с реального доктора Георга (позднее - Иоганна) Фауста (около 1480-1540), который не только преподавал в Виттенберге, но и занимался магией и прорицанием.

Если верить легенде, он бросил теологию и занялся черной магией, с помощью которой призвал к себе Мефистофеля. Слуга дьявола обещал служить Фаусту 24 года, предложив ему власть и тайные знания в обмен на его душу. Они заключили письменный договор, который Фауст подписал кровью. От Мефистофеля Фауст получил обширные познания в области оккультных наук и в результате прославился как человек, способный вызвать дух Александра Македонского или сделать так, что среди зимы появлялись гроздья спелого винограда.

Спустя 23 года Фауст начал раскаиваться, но расторгнуть соглашение было невозможно. Час расплаты близился, и чернокнижник стал безудержно предаваться порокам. Наконец срок договора подошел к концу. Мефистофель сказал Фаусту, чтобы тот приготовился к встрече с дьяволом.

На этот сюжет было написано много книг. Первой была книга "История Иоганна Фауста", вышедшая на немецком языке в 1587 г. Фауст изображался как высокомерный шарлатан, который заслужил свою страшную судьбу. Этот образ имел мало общего со страдающим героем "Трагической истории доктора Фаустуса" английского драматурга Кристофера Марло, которая послужила основой для трагедии "Фауст" немецкого поэта Гете.
Пражский рыцарь

В пражском цикле стихов Марины Цветаевой есть стихотворение под названием «Пражский рыцарь». Речь идет о статуе Бруцвика, находящейся с той стороны Карлова моста, которая ближе к Малостранской площади. Согласно одной из пражских повестей, когда-то в Чехии властвовал князь Зигфрид, эмблемой герба которого был обычный котел. А потому что ему это не нравилось, он решил, что своими подвигами заслужит более почетный знак. Загфрид покинул границы пределы своего государства и принял участие во всех рыцарских турнирах, на которых победил самых сильных противников. Своей цели он достиг, получив право украсить его изображениями лаврового венка и орла. После этого он вернулся домой и начал обучать военному искусству своего сына Брунцвика. Тот вырос и стал еще большим героем, чем отец. На магнитной скале Брунцвик якобы поразил ужасного дракона и освободил дочь короля. Потом ему пришлось воевать и с чародеем, который, для того, чтобы спасти свою жизнь, подарил Брунцвику волшебный меч. По дороге домой Брунцвик спасает жизнь льву, на которого напали три тигра, и лев, в благодарность, следует за ним в Чехию. Перед смертью Брунцвик позвал самого верного своего слугу и приказал ему поместить меч в один из столбов, поддерживающих Карлов мост, который как раз достраивался. Согласно легенде, меч там находится до сих пор, но никто не знает, где точно.
Тамплиер без головы

Одним из наиболее известных пражских приведений является «Тамплиер без головы». Автор повести о нем – Франтишек Лангер, литератор и генерал чехословацкой армии, большой друг братьев Чапеков. Героем его повести является самое старое и самое любимое из пражских обезглавленных приведений. Тамплиер был предводителем ордена храмовников в Чехии. Завистники добились его казни. И рыцарь поклялся в ответ, что в загробной жизни будет следить за восстановлением справедливости и наказывать злобу и корысть. Поэтому, согласно легенде, в одиннадцать часов ночи тамплиер без головы седлает коня и выезжает на улицы Праги. Уже много столетий он проезжает по одному и тому же маршруту. Одет он в великолепную стальную кольчугу, через плечо накинут плащ ордена храмовников, белый с красным крестом, на боку дамасский меч. Фигура рыцаря обезглавлена. Шлем он прижимает к груди левой рукой, в нем находится его отрубленная голова. Со шлема свисают страусиные перья, делающие его похожим на щит с гербом, или на символ гордого вызова человека несправедливости.
Легенда о Либуше

Интересна также судьба другой древнечешской легенды о князе Кроке и его трёх дочерях, одной из которых была известная Либуше. И эта легенда, подобно легенде о праотце Чехе, в хронике Космаса входит в состав так называемых «чудесных преданий стариков», то есть преданий, полученных Космасом благодаря устной традиции.

Князь Крок, как пишется в хронике, стал правителем после долгого периода безвластия, когда у народа не было ни судьи, ни правителя. Точную дату опять-таки Космас не приводит. Крок был князем знаменитым, но у него не было сына, только три дочери, которых звали Кази, Тета и Либуше. У Теты и Либуше были собственные замки – Тетин и Либушин. Только у старшей Кази не было усадьбы.

Итак, со временем другие летописцы, как, например, Далимил в 14 веке, придумали замок и для Кази – так называемый Казин. Но этого замка, в отличие от Тетина и Либушина, нигде в Чехии нет, хотя многие доверчивые люди пытались его найти. Замки Тетин и Либушин, наверняка, существовали. Но происхождение Тетина относится к 10 веку, в то время как княгиня Тета жила в 9 веке. Зато Либушин, согласно археологическим находкам, был обитаем с конца 9 по 11 век. Этой эпохой датируются каменные стены, гравюры всадников и лошадей на камнях, керамика и другие предметы.

Очень ценными находками в этой области являются осколки самой древней славянской керамики так называемого пражского типа, которые относят к 6 или 7 веку. Значит, на территории Либушина жило население и в эпоху княгини Либуше.

Либуше была самой известной и значимой из трёх дочерей Крока. Мудрая, красивая и благородная, как её описывает Космас в своей хронике. Либуше послужила Космасу как своего рода пионер христианской религии. В 12 веке, когда жил Космас, народ ещё не избавился от языческого прошлого полностью, и летописец был этим недоволен. Тем более, что и праотцы чешского народа были язычниками.

Итак, княгиня Либуше в описании Космаса расширяет славу христианских святых Вацлава и Войтеха, культом которых заменялся и подавлялся культ старинных языческих богов. Наоборот, её сестра Тета характеризуется как идолопоклонница, а вторая сестра Кази как собирательница лекарственных растений, которая владела тайнами магии и целительного мастерства. Княгиня Либуше действительно сыграла очень важную роль как патриотический символ чешской национальной истории. Об этом свидетельствует множество художественных произведений, которые были ей посвящены, к самым знаменитым среди которых относится опера Бедржиха Сметаны «Либуше».

В самой распространённой легенде о возникновении Праги пишется о том, как Либуше предсказала славу будущей столицы княжества: «Я вижу город большой, слава которого достигает звёзд». Эти слова Либуше якобы произнесла на холме, где стоит замок Вышеград. Именно в такой версии легенда дошла до наших дней.

Но в первоначальной записи Космаса Либуше о Вышеграде ничего не знала, поскольку этот замок был построен только после её смерти. Понятие Вышеграда, как резиденции Либуше - матери чешского народа - начало распространяться только в эпоху Карла IV, то есть в 14 веке.

Вообще, с Вышеградом связано огромное количество легенд, которые на протяжении времени использовались в виде свидетельства о великолепном прошлом чешского народа. Княгиня Либуше, как пишется в легенде Космаса, выбрала своим мужем пахаря Пржемысла. В одном из своих пророческих видений она увидела мужчину, который на месте, где в будущем должен был стоять замок, пахал землю, обнаружив при этом порог (по-чешски «праг»). Так должно было возникнуть название чешской столицы – Праги.

Но большинство лингвистов придерживается другого мнения: замок был основан на месте, высушенном солнцем (по-чешски «выпражене» или «выпрагле» место).

Есть и другие варианты: название Прага относится к порогам на реке Влтаве, или оно происходит от чешского глагола «пражит», то есть выжигать, уничтожать растения при помощи огня. Окончательное этимологическое происхождение этого слова не было установлено, так что каждый может для себя выбрать вариант, который ему нравится больше остальных.
Легенда о Деве Марии Дождевой

Несмотря на все легенды, Вышеград был действительно важным историческим центром чешского государства.

Находясь недалеко от Пражского града, он представлял побочную резиденцию чешских правителей династии Пржемысловичей и Люксембургов. Некоторые из них жили тут время от времени, другие - постоянно.

Особое значение уделялось Вышеграду в эпоху Карла IV, но вскоре после его смерти, замок был добыт и разрушен гуситами. Однако и после того, как гуситские войны закончились, Вышеград остался значительным церковным центром. В 11 веке тут были основаны пробство и капитул и со временем начали возникать духовные легенды, относящиеся к этому месту.

К ним принадлежит и легенда о чудотворной картине Девы Марии дождевой, которая защищает от засухи и неурожая или легенда о каменном гробе святого Лонгина: после того, как гуситы бросили гроб во Влтаву, он продолжал плавать на поверхности реки, вопреки всем физическим законам; только тело святого опускалось всё глубже и глубже, создав бездонную глубину под Вышеградом.
Легенда о чертовых камнях

Очень интересной является также легенда о чёртовых камнях.

Согласно легенде, один вышеградский священник заключил пари с дьяволом (причина пари объясняется в различных легендах по разному): священник должен был успеть прочитать мессу раньше, чем дьявол принесёт на Вышеград столб из храма святого Петра в Риме.

Чёрт, наверняка, победил бы, но благодаря святому Петру, который три раза сбросил его столб в море, дьявол не успел появиться вовремя.

Итак, взбешенный дьявол бросил столб на вышеградский храм святого Петра и Павла. Столб разбился на три куска, а дыру, которая осталась в крыше, невозможно было заделать.

С подобной легендой можно встретиться у различных народов, место и время, конечно, отличаются. Но куски разбитого столба, оставшегося на Вышеграде, сохранились до наших дней, их можно увидеть собственными глазами. Они лежат в нескольких метрах от храма, а их происхождение до сих пор является неизвестным.

Существуют самые различные толкования, но как они сюда попали, и чему они служили, этого не знает никто.

Дуринк и Неклан
Часть I

Cкорбь охватила лучанскую землю. Словно тяжелая, мрачная тень легла она на все племя лучанское. Не было рода, не было семьи, где не оплакивали бы мертвецов. С плачем и рыданиями вспоминали Турское поле, на котором полегли сильнейшие и храбрейшие лучанские мужи. Все сокрушались о них, и особенно о том, что тела их не преданы сожжению, а остались на поле битвы, в добычу хищникам.

К горю присоединился страх. Разнеслась весть, что чехи двинулись с Турской равнины и уже перешли границы. Люди от границы бежали в глубь земли, в крепости и леса, и рассказывали, что чехи собираются мстить всему племени.

Речь эта не была сказана на ветер или только для устрашения. О том свидетельствовали днем черные столбы дыма, а ночью зловещее зарево, озарявшее небеса на далекое расстояние. Горели селения, поля с богатою жатвою представляли огненное море, и ветер разносил смрадный запах дыма даже до дальнейших концов края.

Ждать помощи было неоткуда. Сила лучанская лежала на Турском поле. А неприятель быстро наступал и забирал округ за округом.

Всюду молили о милосердии, молили униженно и сдавались пражскому князю. Князь мстил жестоко, разрушал города и приказывал жечь их. Пал таким образом Властиславов град, крепкое гнездо за Огаркой. Но сына Властиславова там, однако, не оказалось.

Услужливые люди сообщили Неклану, что мальчик скрывается в хижине старой женщины, у реки, между скал. Неклан послал за ним вооруженных воинов, и два дня спустя единственный сын Властислава, бедный маленький сиротка, стоял уже перед грозным князем-победителем.

Это было прелестное пятилетнее дитя с длинными шелковистыми кудрями, которые скоро должны были идти под постриг.

Беззаботно, не сознавая своего несчастья, предстал мальчик перед лицом врага отца своего, вскинул на него свои ясные невинные глазки и поклонился, как его учили.

И сжалился над ним Неклан. Тронутый его молодостью, несчастной судьбой и прелестным личиком, Неклан ничем его не обидел; не взял даже в заложники. Он оставил его в родной земле и велел выстроить ему град, чтобы сын воеводы имел достойное местожительство. Град, названный Драгуш, поставили на берегу нарочно на ровном и открытом месте, чтобы он не мог стать оплотом враждебному племени.

Вернувшись в Прагу со славою и богатою добычею, Неклан принес благодарственные жертвы милостивым богам, даровавшим ему победу. Тот враг, о котором он не мог думать без страха ни днем ни ночью, ни утром ни вечером, и даже на ложе кошмар душил его и сон бежал от глаз,- этот грозный враг был побежден и уничтожен.

Итак, гордое племя лучан было сокрушено, а тот, которому надлежало со временем господствовать над ним, Збислав, сын Властислава, жил тихо в своем Драгуше на попечении воспитателя Дуринка, родом серба, пользовавшегося при жизни Властислава полным его доверием.

Неклан доверился ему, оставив на попечение его Збислава и Дра-гуш-град.

Минуло лето, прошла осень, и настала зима, первая зима после турской битвы и смерти Властислава. Дни сократились и стали пасмурны. Пасмурна стала и мысль Дуринка. Тревожно ходил он по замку, словно нигде не находил себе места.

Недобрая мысль закралась ему в голову и преследовала его как тень, не давая покоя. Честолюбие и алчность внушили ее. Словно внутренний голос шептал ему: "Убей этого ребенка, убей. Неклан не может быть покоен, пока жив сын Властислава. Удали вражеское отродье, угодишь пражскому князю, и он щедро наградит тебя. Град, которым ты теперь управляешь, будет твой, и окрестный край тоже. Окажешь князю неоценимую услугу, если навсегда избавишь его от этого ребенка".

Так усердно нашептывал ему бес, так упорно сверлила кровавая мысль ему мозг, что он не в состоянии был отогнать ее. Все чаще и чаще она осаждала его, в особенности когда он оставался один. В зимние сумерки, сидя с Збиславом у пылающего камина, он вдруг устремлял на него из-под нависших бровей недобрый взгляд. Ребенок дивился, что такое сделалось с его воспитателем и почему он на него так странно смотрит.

Но стоило Дуринку опомниться и, погладив русокудрую головку, сказать ласковое слово, мальчик тотчас же успокаивался.

Однажды Дуринк ласково позвал Збислава и предложил ему идти с ним на реку ловить рыбок.

Быстро собрался мальчик, надел тулупчик, меховую шапочку и выбежал на улицу.

Затаив недобрые мысли, Дуринк взял топор, как бы для того, чтобы прорубить лед. Збислав весело прыгал около него. Шли к реке тропинкой, вытоптанной в снегу. Было ясно и морозно; кругом - тихо и пустынно.

Неподвижно стояли на берегу старые вербы, клены и мрачные косматые ольхи с оголенными ветвями. Кое-где торчали на них маленькие шишечки, которых много валялось на снегу, сверкавшем на солнце тысячью брильянтов. Высокая поблекшая трава и кусты тоже покрыты были морозными иглами. Река, скованная льдом, безмолвствовала. На ее зеленоватом льду белели комья снега, похожие на пышные купавки, украшающие ее воды летом. Збислав сбежал на лед и хотел перебежать на другой берег, но воспитатель остановил его.

- Погоди, вырубим сперва прорубь.

Мальчик остановился и с любопытством стал следить за каждым ударом топора. Лед трещал, рассыпался и с шумом отлетал в сторону. Наконец зачернела вода. В широкую прорубь ее хорошо было видно. Тогда Дуринк ласково сказал:

- Ах, миленький мой! Полюбуйся-ка на рыбок. Вон как они плавают под водою. Ой, сколько их тут; просто кишмя кишат.

И доверчивый ребенок, ничего не подозревая, побежал к проруби, встал на колени и, упершись ручонками в лед, стал всматриваться в воду. Кудрявая головка нагнулась, и тонкой белой шейки коснулось лезвие топора...Кровь брызнула ручьем и обагрила чистый лед и девственный снег. Отбросив топор, Дуринк вынул нож и, докончив свое гнусное дело, быстро удалился.

Деревья уже закутались вечернею мглою, но на стволах горел еще последний луч заходящего солнца, когда случайные прохожие наткнулись на тело ребенка без головы. По тулупчику и шапке, отлетевшей прочь, они признали своего княжича. С горьким плачем взяли они тело и отнесли в городок.

Тотчас же стали разыскивать Дуринка, но оказалось, что он только что велел оседлать коня и уехал; никто не знал, куда и зачем.

Часть II

Дуринк поехал прямо в Пражский град. Неклан с лехами и старостами сидели в совете. Дуринк, желая перед всеми похвастаться своей удалью, не стал дожидаться конца; вошел, поклонился, и, когда князь упрекнул его в самовольном вторжении, он заявил в присутствии всех:

- Служил я верно лучанскому воеводе, но тебе, князь, хочу послужить еще лучше. Знай, что ударом топора я достиг того, что ты можешь спать спокойно. Тебе известно, что тот, кто не хочет пожара, должен гасить искры. Вот эту-то искорку я и погасил, чтобы ты был навсегда обеспечен от пожара.

Вытащив из-под полы узелок и развязав его, Дуринк достал детскую головку, которая выглядела как живая, только что не говорила. Положив ее на стол перед князем и лехами, он воскликнул:

- Вот он, мститель за кровь отцовскую, лежит перед тобою пораженный. Став мужем, он искал бы твоей погибели, а теперь - он безвреден!..

Князь вздрогнул и отвернулся. Вздрогнули и лехи. Крики ужаса, негодования и презрения огласили палату. Князь встал. Лицо его пылало гневом, глаза горели.

- Возьми долой с очей наших свой страшный дар, негодяй! - крикнул он.- Кому хотел услужить ты? Мне? Неужели ты думаешь, что я не сумел бы совершить того, что ты теперь сделал? Но я бы сгубил своего врага, а ты - господина, сына своего благодетеля! Неблагодарный! Не губить велел я тебе ребенка, а охранять и беречь. Ты ожидаешь награды? Да будет по желанию твоему. Предлагаю тебе три рода смерти: выбирай любую. Или ты бросишься с высокой скалы головой вниз, или повесишься на любом дереве, или пронзишь себя собственным мечом.

Бледнее снега выслушал Дуринк княжеский приговор. Опустив голову и глаза долу, он вышел, дрожа, из палаты со вздохом:

- Вот беда, не ждал я такого. Беда.

Но никто не жалел его. И ушел Дуринк из Праги и на ольхе, стоявшей у дороги, повесился.

С тех пор ольха, сколько она простояла, называлась Дуринкова ольха.

Часть III

С давних пор зеленела На Скалках против Вышеграда священная роща. В глубине этой рощи, в тени деревьев, стоял на камне обросший мхом идол - мрачная богиня Морана, богиня страшная, уносившая людей за грань земного бытия. Рощу окружали мрачные владения Мораны - поля успокоения. Несчетные могилы над пеплом усопших поднимались здесь из высокой травы.

Пониже, на склоне, близ потока Ботича, осененного густолиственными деревьями, находилось кладбище поменьше, для погребения лиц знатного рода.

В тени вековых деревьев, в могилах, обложенных камнями, под высокою насыпью, почивал прах воевод чешской земли. Мудрый Пршемысл, давший стране законы и уставы, был положен тут первый, а за ним все преемники его на престоле княжеском - Незамысл, Мната, Войен, Внислав, Кршесомысл. Там же погребли Неклана, когда сердце его перестало биться.

Затем сошлись лехи и владыки родов в роще у Езерки, и выбрали себе князем Гостивита, и проводили его торжественно на Вышеград, где посадили на княжеский престол, и княжескую, некогда Пршемыслову, надели ему шапку на голову.

Когда же годы спустя преставился он, захоронили на нижнем кладбище возле предков.