Спасибо, мне даже неловко.
Служебная записка из Верховного Комиссариата Палестины
“...Джамаль “Наим“ ибн Аббаси - суфист, тарик Намматулы, обучался в Индии и Турции в монастырях последователей Руми и Бешикташи. По его словам, прибыл для знакомства и объединения различных тарикатов на территории Палестины по поручению кутба Муниса Али Шаха. Сведений о его жизни мало и в основном опираются на рассказы шейха Хусейна Абу-Даби, которого он сопровождал в поездке в Индию. В участии различных группировок не замечен. Содержание на время визита взял на себя шейх Ахмед Салех, а попечительствует ему Муса Казим эль Хуссейни (глава АПК)...”
Из письма шейха Насрат Муалла к имаму Аль Кабри Сухра.
“...истинно все молитвы Аллаху, мы молимся Ему, ищем Его помощи и просим Его прощения. Мы ищем защиты Аллаха от нашего зла и зла наших поступков. Того, кого ведёт Аллах, никто не собьёт с пути, а кого Аллах вводит в заблуждение, никто не сможет направить на верный путь. Я свидетельствую, что никто не заслуживает поклонения кроме Аллаха Одного, не имеющего равных и я свидетельствую, что Мухаммад (саллаллааху алейхи ва саллям) Его раб и Посланник. Мир и благословение Аллаха последнему Пророку Мухаммаду (саллаллааху алейхи ва саллям), его семье, сподвижникам и тем, кто следует их путём до последнего дня.
Как вам известно, Всевышний Аллах наделил великой степенью и достоинством обладателей знания, ибо учёные являются преемниками пророков, унаследовавшими их религию. Именно они защищают религию от любых искажений, изменений, вносимых нечестивцами и толкований невежд, а также от посягательств тиранов. Именно они представляют собой наилучший пример для подражания.
Учёные из числа наших праведных предшественников отлично выполняли эти миссии.
К Вам я посылаю моего друга и великого ученого Джамаля ибн Аббаси, который своими знаниями всегда возносил имя Аллаха на невиданные высоты. Пусть сей великий ученый найдет приют под Вашей крышей, да не оставит Вас в милости своей Аллах...”
Записки отставного офицера МакЭллиота о путешествии по Палестине
[...] Давно лелеемые мечты о Палестине все более и более захватывали меня. В середине апреля 1933 года я вместе с моей женой поехал к своим родителям(1)
[...] К Палестине нельзя подходить с обычной меркой. Любитель-турист может разочароваться запущенностью и дикостью многих мест. Правоверный еврей, в воображении которого рисуется былое величие Израиля, разочаруется настоящей действительностью. Правоверные христиане и магометане тоже найдут немало для критики. Словом, подход должен быть иной. И во мне, при моем духовном состоянии, это путешествие оставило неизгладимый след. Природа одинаково восхищала меня, как своей красотой, так и дикостью запущенных мест. Исторические места, одни имена которых будят в душе так много воспоминаний, как, напр [имер], Иерусалим, Назарет, Генисаретское озеро, Галилея, Тивериада, Иордан, Мертвое море, Ерихон и т.п. Удивительная способность Востока сохранять обычаи и условия жизни прошедших тысячелетий, часто наталкивала на библейские и евангельские картины. Никогда не забуду, как в знойный полуденный жар мы ехали из Тивериады в Ерусалим [Хайфу]. Я всегда садился к кучеру, чтобы не видеть лиц моих спутников, часто не соответствовавших месту и времени. Далеко впереди я увидел приближающуюся группу. Впереди медленно шел старый араб в белом хитоне, с посохом в руках и вел за собою маленького ослика, на котором сидела под бурнусом в виде зонта женщина с младенцем на руках. "Святое семейство" - невольно вырвалось у меня восклицание(2)
***[...] У Яффских ворот повстречали мы нищего дервиша, он сидел отрешенно, отгородив себя от суматохи мира, погруженный в свои мысли. Мы не могли пройти мимо него и остановились на секунду рассмотреть его странную внешность. Его красивый и вдумчивый взор был устремлен в себя. Перед ним лежало несколько медных монет.Его халат был порван в нескольких местах и на коленях лежал длинный шест с изогнутым концом, как у пастухов, которых мы встречали близ Тиверии. Он что-то тихо напевал про себя, и в этот момент я подумал - разве не мог он быть пророком, пророком Мухаммадом. Мы спросили нашего проводника о дервише - и он сказал нам, смеясь, что Мухаммад не был ученым. Иначе он не смог бы стать пророком. Эти слова проводника на секунду вывели дервиша из оцепенения. Он громко произнес что-то на арабском. Наш проводник смутился и быстро потянул нас дальше. Я в нетерпении тут же спросил проводника, что случилось и что же такого сказал дервиш, на что тот неразборчиво промямлил “имя которым - Смерть” и замолчал. Больше мне не удалось вытянуть из него ни слова до самого вечера.
Из проповеди Джамаля ибн Аббаси в мечете пророка Махаммада, произнесенного им по поводу праздничной молитвы Ид-эль-Адха.
“...расскажу я вам сегодня притчу о Харуте и Маруте. Эти ангелы были посланы Аллахом для испытания, но первая же женщина соблазнила их и обманом вызнала у них тайну небожителей, за что те были низвергнуты в Ад, в точности как у Адама, которого соблазнил Иблис, и обманом своим приведший пророка к изгнанию с Небес. И эти два падших Ангела ходят среди людей, разлучая влюбленных и укорачивая их срок на Земле, дабы и они были низвергнуты в Ад вслед за Харутом и Марутом, ибо страшно оказаться наедине Искусителю со своим Искушением. А посему, будьте верны в браке друг другу, и пусть минуют вас соблазны. Ведь как сказано в Коране:
И среди Его знаков - то,
Что Он создал для вас жен из вашего же окружения,
Чтобы вы находили в них любовь и утешение,
И посеял между вами симпатию и привязанность.
Истинно, в этом Знак для людей мыслящих."
И да минует вас Судьба недостойных ангелов сих, которые дарят только одни Дары тайной магии, Имя которым - Смерть.”
Из Антологии суфистской поэзии
Джамаль ибн Аббаси
***
Я проиграл в шешбеш свой страх,
теперь я пред тобой чист,Единый,
я твой раб.
***
Вчера меня спросил один мудрец
Зачем мы молимся Тому кого на свете нет.
Не знаю что ответить мудрецу.
Зачем тогда умрет он, в чем суть движения планет,
Кто зародил Любовь, кто дарит Свет
Но знаю лишь одно, На грани Света - Тьма
И это уготовано ему.
Я неуклонно стервенею...(с)
Родилась в 1915 году в Егупце (Киеве), в еврейской части Подола. Семья не была религиозной, но соблюдала традиции, дед ходил в хедер.
Одно из первых воспоминаний детства - отец и мать сидят на диване, она играет в прихожей, отец рассказывает матери о том, что кто-то недавно умер, и что последними его словами были "Тов ламут бэад арцейну". "Хорошо умереть за нашу страну..." - повторяет мама по-русски. Папа суров, сдерживается, смотрит в одну точку. Мама плачет. Значения "последних слов" Даша тогда точно не запомнила, только поняла, что это про Ту Самую Эрец Исроэль, но "тов ламут бэад арцейну" ещё годы крупными бусинами перекатывалось у неё на языке.
В 1932 году, 17-ти лет от роду, Дарья переходит польско-украинскую границу, добирается до города Данцига и вступает в польское боевое формирование Бейтара, в лагерь для подготовки командиров и инструкторов. Два года она тренируется и тренирует, а в 1934 году проходит курсы пехотных командиров в польском местечке Закопане.
После этого осознаёт, что всё, что они с галутом могли дать друг другу и взять друг у друга, они дали и взяли. Их отношения закончились. Теперь она нужна в Палестине. Время пришло. Правда, теперь это стало ещё сложнее, чем было прежде - Сохнут как раз запретил нелегальную алию. Но Дарья ни на секунду не сомневалась в том, что Бейтар от своего не отступится. И Бейтар не отступился.
Летом 1935-го Дарья впервые ступила на землю Израиля.
Было жарко.
Далия быстро вливается в иерусалимское отдление Бейтара.
К началу арабского восстания вокруг неё уже образовалась небольшая группа преданных делу бейтаровцев.
В первой половине 1937-го года они участвуют в нескольких операциях Хома-у-Мигдаль.
В конце лета того же года Далия обращает внимание на Нахалят-Ицхак - стратегическую точку в окрестностях Иерусалима, ныне оставшуюся без присмотра. В начале осени возглавляемый ею отряд занимает "домик на горе". Параллельно с этим они также основывают неподалёку каменоломню - нужно как-то кормиться. Тяжело, но они строят Страну, они защищают Ишув, они знают, для чего они здесь.
Спустя несколько недель Далья приходит к британцам с предложением "узаконить их отношения". Британцы не в восторге, но особого выбора у них нет. И вскоре отряд получает статус Нотрим. Оружие, форма, какая-никакая зарплата. И Официальный Статус.
Я неуклонно стервенею...(с)
Мириам Левински (Мария Александровна Львовская), родилась в 1914 году, 15-го мая, в семье русской оперной певицы Антонины Оттовны Бляух и доктора биологических наук, Александра Григорьевича Львовского.
Через год после рождения Мириам, несмотря на разразившуюся Первую Мировую Войну, вся семья переехала в Будапешт, где жили их дальние родственники по отцовской линии. В семье всегда говорили только по-русски.
Семья постоянно была на грани конфликта, мать-актриса и отец-ученый были слишком увлечены собственной жизнью, чтобы обращать внимание на дочь. И единственное сильное чувство, которое они сумели воспитать в Мириам, это чувство бунтарства.
Её пытались заставить стать балериной и пианисткой. Мириам отъелась и испортила пианино, перерезав все струны.
Её отец мечтал сделать из неё если и не ученого, то врача. Мириам поступила на ветеринарный факультет в захолустном университете.
Ей хотели найти приличного мужа, а она познакомилась с группой польских евреев-бейтерцев, и в шестнадцать лет сбежала в Польшу, обменяв сытую и спокойную (как казалось тогда) жизнь на нестабильную, полную опасностей и постоянных перемен.
В лагере в Данциге она знакомится с Далией Тенненбаум.
В 1936-ом году Мириам уезжает в Палестину, несмотря на все трудности, чинимые британскими властями.
Тогда же она снова находит Далию по бейтаровским связям и входит в её отряд.
Переезд в Нахалат Ицхак, работа в каменоломне, жесткая постель, скудная еда, постоянная жара.
Это было настоящее счастье, каждый день, каждую ночь, каждый вдох и выдох. Эта пустынная, не слишком приветливая земля, изменявшаяся с каждым днем, дарила ощущение, что они делают что-то действительно важное.
Не пустое сотрясание воздуха, не бессмысленные молитвы, не споры. Жизнь на родной земле, без компромиссов и уступок.
Мириам не считала себя патриотом, и не то чтобы свято верила в цели и идеи сионизма. Но здесь у неё был враг, с которым нужно было сражаться. Дело, тяжелая, но осмысленная жизнь. Никакой скуки, никакой обыденности. Самое то.
Когда их назначили нотрим, Мириам долго, до колик, смеялась.
Я неуклонно стервенею...(с)
Имя: Адриан
Фамилия: Грау
Место работы: Гисенский Университет, Кафедра археологии.
Должность: внештатный профессор.
Год рождения: 1901.
Список публикаций:
Mitteilungen uber die Ausgrabungen im Gebit von Mesopotamien (1.1924 год. V выпуск).
Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archaologie (1.1926 год. IV выпуск).
Die babylonisch-assyrische Medizin in Texten und Untersuchungen (2.1926 год. I выпуск).
Die Verbindung zwischen Babylon und Agypten (2.1927 год. I выпуск).
Neusumerisches Reich in der Licht von den letzen Funden im Raum von Uruk (2.1928 год. I выпуск).
Ein Inschriftenfragment Sargons II. im Museum zu Ankara (1.1929 год. II выпуск).
Enmerkar und Sulge als sumerische Muttersprachler nach literarischen Quellen (2.1929 год. I выпуск).
Grammatische Relationen im Sumerischen (1.1930 год. III выпуск).
Die nach Zeichen geordneten sumerisch-akkadischen Vokabulare (2.1931 год. II выпуск).
Zur Interpretation der hethitischen Gesetze (2.1932 год. II выпуск).
Die assyriologische Literatur von Mitte 1928 bis Anfang 1931. (2.1933 год. II выпуск)
Aus den keilinschriftlichen Sammlungen des Berliner Museums (3.1935 год. I выпуск).
Beitrage zum altbabylonischen Recht (1.1936 год. II выпуск).
Uber die Volker Vorderasiens im dritten Jahrtausend (2.1937 год. I выпуск).
Les prefixes absolutifs de la premiere et de la deuxieme personne singulier dans les formes maru ergatives (4.1934 год. I выпуск).
La perception des consonnes hittites dans les langues etrangeres au XIIIe siecle (4.1936 год. I выпуск).
Les liens par le region de Mesopotamie et Egypte (5.1934 год).
Tree New Sumerian Texts Involving The Netherworld and Funerary Offerings (6.1934 год).
A new phonological difference between Babylonian and (Neo-)Assyrian (6.1937 год).
Lo stato neosumerico alla luce delle nuove trovate nella regione di Uruk (2.1929 год. II выпуск).
[1] Orientalistische Literaturzeitung.
[2] Zeitschrift fur Assyriologie und Vorderasiatische Archaologie.
[3] Wiener Zeitschrift fur die Kunde Sudasiens.
[4] La Revue Archeologique.
[5] Le Bulletin de l’Institut Francais d’Archeologie Orientale (Cairo).
[6] American journal of archeology.
[7] La rivista archeologica italiana.
Из ненаписанного.
Умение изъясняться витиевато обошло нас стороной. Так к черту чувственное многословие!
Над нашей сентиментальностью подтрунивает вся Европа: похоже, мы никогда не сможем писать
как французы - раскрепощенно и непринужденно. Посему, факты, факты и еще раз факты должны
покоиться в основании литературного опыта всякого немца. Наивысшими добродетелями здесь
являются выдержка и умеренность, по каковой причине важным успехом немецкого литератора
будет воздержание от писанины до достижения, скажем, сорока лет. Зато, когда масса фактов,
накопленных по мере осмысления жизненного опыта, перерастет определенную границу, мысль нашу
уже невозможно будет остановить. К первому такому порогу я приблизился почти десятилетие назад
и с тех пор не могу поручится, что подобная революция в сознании не потрясет меня еще раз.
Начнем, хотя бы с того, что будучи убежденным антиклирикалом, взявшимся при помощи самых что
ни на есть материальных инструментов реконструировать историю древности, я неожиданно обнаружил,
что отвергнув церковный культ, являюсь служителем другого культа, не менее догматичного чем тот,
что долженствовал быть посрамленным моими раскопками. Действительно, что будет, если предположить
в качестве невинной шутки, конечно, что полемика между наукой и религией является сама по себе
действием в рамках некоей более продуманной системы? Да, полемизируя с церковью, мы шаг за шагом
отвоевываем у нее пространство для маневра, выбивая почву из под сверхъестественного обоснования
ветхозаветных событий, однако, не строим ли мы тем самым спасительную опору для обветшавшего
здания, неизбежно рухнувшего бы уже, если бы не наши потуги его снести? Представ пред веяниями
прогресса, церковь была бы сметена как карточный домик, однако мы, тщась ускорить процесс, извлекаем
из земли полувымышленные царства, способные служить зацепкой для оправдания священной истории.
Между прочим, не кажется ли Вам странным, что в отправной точке исследований Ближнего Востока
библейская версия была взята за основу? И Рич, и Фреснель по какой-то странной причине, приняв на веру
сомнительный религиозный текст, произвели на его основании локализацию упомянутого в нем же
не менее сомнительного царства в междуречье Тигра и Ефрата и провозгласили, будто копают Вавилон.
И это в просвещенном XIX веке! Не правильнее было бы сперва произвести раскопки, а затем уже, изучив
результаты и сравнив с находками в иных местах, громоздить смехотворные теории?
Так не следует ли, повинуясь голосу разума, сделать еще один шаг, и, как абсурдно бы это не выглядело,
предположить что сама археологическая деятельность была по некой мистической воле начата именно за тем,
чтобы, прикрываясь именем науки, поддержать обветшавшие воздушные замки старой идеологии?
Странно, что подобного рода умозрительные опыты, сколь логичными бы они не выглядели, не находят отклика
среди большинства моих коллег, хотя они во многом помогают пролить свет на истинные методы управления обществом.
Не менее поразительно, что даже среди людей моего круга многие совершенно серьезно верят, будто бы Германией
управляет некий Адольф Гитлер. Боже мой, я не представляю, что стало бы с нашей кафедрой археологии, если
бы ее поручили даже наиболее преуспевшему в учебе выпускнику! И при этом нам предлагают верить, будто
одной из важнейших держав мира руководит человек с неполным средним образованием. Согласитесь, это явный абсурд.
Отчетливо помню фотографию 1933-го года, где так называемый "фюрер" находится в одном автомобиле с Гиндебургом.
Почему-то, у меня всплывает в памяти и другая фотография, хотя я и затрудняюсь назвать, где ее видел. На ней
Гиндебург тоже в автомобиле, но на месте "фюрера" находится охотничий пес. Подозреваю, что наложение образов
в целом верно указывает на положение Гитлера во властной иерархии нашего государства. Я даже боюсь представить,
какие решения вышли бы из Рейхсканцелярии, если бы этот человек получил возможность ухватиться за государственное
кормило не мизинцем, но обеими руками. Подозреваю, что он велел бы собрать всех евреев Рейха в одном концлагере
и там сжечь.
Германский археолог... Позвольте, по-моему, это звучит как приговор. Как-то слышал уничтожающее суждение
некоего фокусника о шпагоглотателе: "это человек, который действительно глотает шпаги". Так вот, господа,
немецкий археолог - это человек, действительно копающий черепки. Другое дело археолог английский -
аристократизм, манеры, обходительность. И главное - множество замечательнейших побочных эффектов: например,
дозревает колониальный африканский народ до стадии национального сознания, как тут, откуда ни возьмись,
прилетают на метлах Гертруда Катон-Топмпсон и Кэтлин Кеньон и откапывают Великое Зимбабве. Или еще: трудится
в сирийских песках некий юноша по фамилии Лоуренс. Из находок - пара битых горшков. Затем разгорается Великая Война,
и находки первопроходца предстают, так сказать, в совершенно ином свете. Откопанной в каменистых плато оказывается
целая династия, и не древняя, а, что называется, первой свежести. Причем даже не одна, а целых две: иракская,
и саудовская. Наши же, с позволения сказать, археологи не смогли изыскать даже нефть в Кувейте.
Нет, все же я готов указать на область, в которой германские археологи не напрасно ели свой хлеб. Конечно же, речь
о Греции, Македонии и Малой Азии. Западные Балканы и Грецию страны Антанты копали не в пример лучше, но Турцию и
Болгарию все же откапали именно мы. Раз заглянул в болгарский гимназический учебник истории довоенного издания -
получил несказанное удовольствие. Там, где на пути внешнего применения был воздвигнут заслон, имел место значительный
успех в употреблении внутреннем. Не будем скрывать, что львиная доля работ по эллинизму - плод деятельности наших
соотечественников. Концепция полуварварской, но морально возвышенной и потому в военном отношении сильной Македонии,
объединяющей культурно богатые, но погрязшие в пороках и политических дрязгах греческие города, дабы повести объединенное
войско в завоевательный поход на восток - вот лейтмотив таковых публикаций. Признаюсь, что будучи уроженцем Кенигсберга,
я долгое время не задумывался, как именно воспринимается полуславянская военизированная Пруссия немцами, живущими
к западу от Эльбы.
Возможно, мое нынешнее путешествие в район развалин Вавилона станет небольшим реваншем немецкой археологии в отношении
археологии английской. Впереди бурные раскопки и встреча с таким ценителем древностей как Рашид Али аль-Гайлани - кому
нужно, тот поймет. Пока же обратим взор на дивный народ вокруг, способный явиться, пожалуй, не меньшей наградой исследователю чем вся сумма законов Хамураппи. Признаться, я и ранее частенько поражался англичанам, но в данный момент готов аплодировать имперскому аппарату стоя: заставить тысячи восточных европейцев изъясняться на древнем языке... Знаете ли, мы собственных провинциалов не сумели полностью перевести на хохдойч. Еще с тридцатых готов прошлого века в Германии начали пользоваться популярностью различные псевдо-исторические реконструкции: студенты делали рогатые шлемы и в них носились по горам. Некоторые пытались при этом даже разговаривать на древнегерманском. Увы, не прижилось. Артистизм же восточных европейцев в умелых руках британской администрации дал такие всходы, что я и впрямь готов уверовать в древнюю магию. Да, слова - это магия. А хорошо подобранные слова - магия страшная. Правда, имеется некоторый изъян, допущенный архитекторами. Кажется, они позабыли озаботиться тем, что же произойдет, если в среде несчастных сих окажется некто, который так, шутя, проездом в Багдад, в порядке развлечения, так сказать, прольет на их мирок свет другой лампы. Вычленит пару фактиков, повертит и покажет с иной стороны. Боюсь, бедный разум некоторых поселян не сможет спокойно воспринять даже самые безобидные вещи. У кого-то рухнет мировоззрение. Руки потянутся к мотыге. Мотыга - к котелкам и пробковым шлемам. Был лорд - будет бедный Йорик. Вы говорите, немецкого юмора не существует? Что же, держите! Прелюдия, так сказать. Концерт будет в Европе - очень скоро. Я же... Нет здесь подстрекательства - речь о паре частных бесед по частной же инициативе: "Я часть тех сил, что вечно жаждут злого, но постоянно делают добро."
Я неуклонно стервенею...(с)
Испектор Палестинской Полиции Вильям (Билл) Аштон.
Из лондонской семьи среднего достатка. Отец – служащий в банке, мать – домозяйка. Младший сын, Две старшие сестры – уже замужем за людьми отцовского круга, клерками и служащими. Старший брат Том, которому в 1916 году исполнилось 17, успел повоевать в Великую Войну и затем остался в армии. Сейчас он - старшина Йоркширского пехотного полка.
Родившийся в 1912 году Билл выбрал поначалу иной путь – благодаря улучшившемуся финансовому положению семьи (отца продвинули на более высокую должность) он смог поступить в Оксфорд, где учился на кафедре римского права и истории. Закончив обучение он, однако, потерял всякий интерес к предпологаемой профессии адвоката, с год мыкался без дела, ведя "непозволительно богемный" (по выражению отца) образ жизни. Заведя в Оксфорде многочисленные знакомства среди юношей из более обеспеченных семей, Билл втянулся в привольную жизнь, состоящую из клубов, театров, приемов и...долгов. Необходимость найти себе занятие в сочетании с отвращением к должности служащего привела его к мысли об армии, однако разговор со старшим братом быстро заставил его отказаться от этой мысли.
" – Понимаешь, Билли, - объяснял за кружкой портера Томас, - в офицеры пробиться тебе будет трудно, слишком там много значит происхождение. Быть солдатом – дело нелегкое и неблагодарное, особенно сейчас, когда в армии урезали все, что только можно. Да и на войне теперь не легче – мы такого во Франции натерпелись...Это тебе не маршировать с герцогом Веллингтоном – минометы, огнеметы, иприт, танки. Не советую, в общем. Чую, скоро с Германией снова воевать будем, и славным походом это уж точно не будет. Накроет снарядом – кусочков не соберут..."
Тут и пришла Биллу в голову счастливая мысль – полиция. Вот место, где даже скромного происхождения люди могут добиться со временем высокого назначения. Опять же, образование у молодого человека было подходящее. Ну и пристрастие к рассказам о похождениях великого сыщика Шерлока Холмса сыграло свою роль...
Действительно, Уильям смог сравнительно легко попасть на офицерские курсы. Закончив обучение, он добровольно вызвался служить в колониях. Расчет его был прост и, как казалось, разумен – в колониальной полиции больше шансов быстро выслужиться, а затем, уже старшим офицером, получить разрешение на перевод в лондонскую полицию. Под "колониями" Билл традиционно понимал в первую очередь Индию. Тем сильнее было его удивление и досада, когда в апреле 1938-го, получив назначение, он прочитал на казенном бланке – Палестинская Полиция...
Палестина Биллу не понравилась.Захолустье, задворки Империи. Ограниченный штат британских чиновников, немногочисленная армия и полиция. И никакой культуры – несколько кафе, военный оркестр, больше ничего. Непонятные, но явно натянутые отношения между евреями и арабами. Арабы ничуть не походили на персонажей Тысячи и Одной Ночи – суетливые, бедные, угодливые, к тому же еще и бунтующие. Евреи, с их социализмом, в глазах британца – вредной и опасной идеологией – были еще менее понятны. Веселые девушки в шортах Биллу безусловно понравились (невозможно представить себе англичанку в подобном одеянии!), но вскоре стало ясно, что британский полицейский в их глазах – почти что враг, слуга враждебного и ограничивающего режима. Тем не менее, Билла восхищали трудолюбие и целеустремленность евреев, заселяющих пустующую страну, терпящих лишения ради великой идеи. Совсем не британские, но по-своему замечательные качества...
Хуже всего было назначение. В главном управлении полиции Биллу раздраженно объяснили, что новых офицеров распределяют по мелким, местным полицейским участкам, и нет никакой возможности получить назначение в Иерусалим. "Через несколько лет, когда обживетесь у нас, докажите себя..." – эти слова повергли Уильяма в тихую панику. Через несколько лет он надеялся уже вернуться в Англию...
Название деревни – эль-Анав – ничего не говорило молодому человеку. По прибытии на место несения службы, принимая дела у пожилого и немногословного офицера, возвращающегося-таки (счастливчик!) в Англию, Билл все еще находился в состоянии легкого шока. Выбрал, называется, свою дорогу в жизни, нечего сказать. Еще и восстание...Остался бы в Лондоне, стал бы адвокатом – хотя бы по вечерам смог бы отдыхать от рутины, посещать театры и клубы, видеться с друзьями...
Впрочем, нет худа без добра. Обвыкнув на новом месте, Билл научился видеть положительные стороны своего назначения. Место относительно тихое – всего одно еврейское поселение, достаточно большое и хорошо организованное, мусульманская деревня – спокойная и вроде бы даже положительно настроенная по отношению к британцам и соседям-евреям, а прочие арабские деревни в округе уважают авторитет местного мухтара. До Иерусалима рукой подать, время от времени можно съездить в город, погулять по узким улочкам, посидеть в кафе, да и за подмогой, в случае чего, посылать недолго. Места красивые. Подчиненные – британцы, тертые, опытные, не местные арабы, которым в свете восстания нет больше доверия.
Время текло неторопливо. Уильям привык к ежеутреннему распределению патрулей, незначительной бумажной работе, горькому, крепкому кофе со сладостями в местной кофейне, ветхому зданию полицейского участка, мелким разногласиям между кибуцем и деревнями. Привык сидеть с трубкой и книгой под оливковым деревом, наблюдать ежедневную жизнь деревни, наведываться в кибуц и шутить с местными девушками. Кибуц привлекал его – здесь было много странного, непонятного, непривычного. Понемногу Билл проникся уважением и симпатией к его жителям – чуждым, одержимым великими идеями и стремлениями, но открытым и самоотверженным...
Грядущий день обещал быть непривычно насыщенным. Пришедшие днем раньше приказы из Иерусалима предупреждали об ожидаемом прибытии в деревню королевской комисси сэра Вудхеда, расследующей причины и способы решения конфликта евреев и арабов. Новые лица, высокая ответственность за безопасность гостей. Были также отдельные, строго секретные приказы, касавшиеся возможного присутствия среди сопровождающих комиссию лиц (понаехали, европейцы, как будто королевская комиссия без них не справится!), связанных с иностранными разведками. Следовало незаметно приглядется к приезжим, составить донесение. И конечно же – не допустить провокаций с той или иной стороны, попыток помешать деятельности комисси. Нечасто простому инспектору выпадают такие непростые задания. Быть может, сумей он заметить и узнать что-либо важное, его заслуги будут оценены по достоинству?
Я неуклонно стервенею...(с)
МУЗЕЙ КИБУЦА КИРЬЯТ-АНАВИМ,
Из воспоминаний Бенциона Батхина.
Родился в 1893 году в Киеве на Подоле в рабочей семье Годи и Сары Батхин.Родители получили приличное техническое образование и трудились на заводе.
Папа с детства пытался привить мне любовь к технике,но безрезультатно,т.к. всё,к чему я прикасался, разламывалось,не свинчивалось,рассклеивалось.Побочные эффекты также впечатляли.Молотки либо падали на ноги,либо непрерывно и больно били по пальцам, гвозди и другие трудноперевариваемые предметы с настораживающей периодичностью глотались, - вобщем,на семейном совете было решено близко меня не подпускать к различным верстакам и не давать в руки ничего,тяжелее деревянной ложки.
В 5 лет от роду,т.к. я был ребёнок из хорошей еврейской семьи, мама отвела меня к Моте Зельдису(известному на весь Подол учителю скрипки).
И я открыл свой мир.Мир музыки...
Первые два года от «чарующих» звуков моего инструмента вся окрестная живность стала,почему-то,избегать наш двор.А соседи даже грозились разбить нам окна,на что папа философски заметил,что от этого им будет слышно только лучше.Но со временем все смирились и меня стали называть «Паганини»(наверное от слова «погано»). Но при виде какого-либо нового инструмента я испытывал духовный трепет и терпение окружающих,стараясь извлеч из него хотябы простенькую мелодию,отдалённо напоминающую популярную песню «Бублички».
А ещё я очень любил книги. С раннего детства читал всё,что попадало под руку. Как-то в гостях у деда Авраама и бабы Ривы я увидел книгу,но открыв её,ничего не смог понять.Странные значки вместо букв ошеломили меня.Дед Аба,а он был очень набожным евреем,объяснил мне,что это – Тора,а язык – иврит,- и взялся обучать меня.Так как в то время практически все мои молочные зубы усиленно выпадали – я,с упоением,начал сосать гранит науки и к бар-мицве уже достаточно сносно говорил на иврите.
Может сложиться впечатление,что я рос «маменькиным сыночком» со скрипочкой и книжечкой,но это совершенно не так.
Я дрался. Причём от драк испытывал чувство справедливого удовлетворения,т.к. считал себя защитником слабых и угнетённых. «Угнетённым»,в основном, был Мотя Улицкий.Маленький,неказистый мальчик,глаза которого,даже в минуты безудержного веселья, отражали всю многовековую скорбь еврейского народа.Его били почти каждый день,поэтому акты возмездия приобретали непрерывный характер.
А слово «жид» действовало на меня,как красная тряпка на быка.
Кстати о красных тряпках.
Мои родители были членами Бунда (Всеобщий еврейский рабочий союз) и к ,так называемым, «большевикам» относились настороженно и не принимали их идеологию.
Я,как воспитанный юноша,естественно разделял взгляды своих папы и мамы и активно включился в экономическую борьбу еврейских рабочих за свои права,придерживаясь лозунга национально-культурной автономии.
Особенно политические разногласия между РСДРП и Бундом обострились на II съезде РСДРП,который проходил в 1903 году в Брюсселе-Лондоне.Папа долго рассказывал об этом,но я так ничего и не понял.
Опускаю события с 1905 по 1917 года, т.к. это материал для отдельной книги. Скажу только,что в это время я интенсивно занимался просветительской деятельностью.Только «Киевское общество для распространения просвещения между евреями» содержало два еврейских детских сада,образцовый хедер,субботнюю школу для взрослых,библиотеку. Я обучал ивриту(спасибо деду Абе),пел и аккомпанировал на различных концертах и спектаклях.
Но тут судьба сделала крутой поворот.
Кровавые еврейские погромы сблизили позиции Бунда и большевиков.На большевиков стали смотреть как на спасителей евреев. И я с головой окунулся в революцию.
События 1917 года изменили мир.
Свобода! Братство! Вся власть рабочим!, - казалось вот оно счастье.
Но враги Советской власти так не считали.Началась гражданская война.
Мне рассказали о легендарном красном командире Будённом и я попроосил реввоенсовет ходатайствовать о моём направлении в революционный конный отряд,действовавший против белогвардейцев на Дону.Дальше все события слились в одно кровавое месиво.Беспрерывные бои,ранения,опять сражения,потеря боевых товарищей,славные победы над казачьими корпусами генералов Мамонтова и Шкуро,над войсками генерала Деникина...
Возможно из-за сильной контузии и длительного лечения в лазарете, моя судьба, в очередной раз, круто изменилась.
Мне принесли статью Владимира(Зеева) Жаботинского.Первая же фраза заинтриговала меня:
"Я принадлежу к убежденным и горячим поклонникам бундистов. Позволю себе сомневаться, чтобы их подвиги играли особенно заметную роль в судьбах России; но меня, как сиониста, больше интересуют судьбы еврeйства, а в этом отношении роль Бунда громадна".
А дальше выяснилось,что я готов подписаться под каждым предложением,под каждым словом,написанным этим великим человеком.
Жаботинский хорошо понимал,что Бунд и ассимиляторские настроения,угрожавшие завладеть умами еврейской молодёжи,являются основными врагами сионизма.Он утверждал,что еврейскому народу только в том случае будет предоставлено право голоса,если его сыны выступят на полях сражений не разбросанными среди чужих армий,а как единая национальная военная единица.
Мысли о сильном и независимом еврейском государстве завладели мной.
Палестина! Сколько горящих энергией и жаждой созидания взоров было обращено туда.
Последним доводом для принятия решения послужило скорбное известие,которое я получил из Киева в июле 1919 года. Отряд из 100 комсомольцев(преимущественно евреев) Подола почти полностью погиб в бою с бандой Зелёного в Триполье.Нужно ли говорить,что эта,так называемая,"Трипольская трагедия" забрала практически всех друзей моего,давно закончившегося,детства...
17 января 1920 года я увидел Иерусалим!
Сбылась мечта всей моей жизни!
Последний раз редактировалось Батя, 21.11.2010 в 09:10
Я языками не владею.Воздерживаться нужно от другого.
To: Sir James Thompson
213 Queensway, London, Great Britain.
From: Max Thompson
Central Colonial Post Office, Jerusalem, Palestine.
____________
Dear Father,
first of all, I hope to find you and mom in great health and good spirits. Kindly accept my apologies for such an unfrequent correspondence; the Colonial postal service is far from being good, so, unfortunately, I have to adjust myself to it's unsatisfactory schedule.
This letter of mine will be short; there is some incident in a nearby village, which needs my urgent attention, so me and Anette are currently finishing our preparations for our upcoming visit there. There is a lot of work here, which is pretty interesting. I learned even more of local language - Hebrew, though, Anette is progressing amazingly fast in it.
She has a local friend (a photographer for some local newsletter), and the last weekend she went to Synagogue! Imagine that, who of all the London's society ladies would ever dare to do so? Anyway, it appears to be more freedom here, in Palesine, then in our old good conservative community. Also, we consume a lot of local fruits, which would probably shock some curious gemtlemen in the Club. I will do my best to bring some with me uppon my arrival (hope it will happen in soonest terms) .
Need to finish, our drive has just arrived. What do you think of european politics? Looks like a world is going even more chaotic each year. Especially what happens in Germany. My God! Could you imagine that national-socialists will ever rule it? It is much more shocking reading some news here, far away from home, then experiencing all those political changes in London, I guess. What do people say about the situation? Do we need to prepare for a war?
Have to go, Anette is calling me to head towards a vehicle. Please send my kindest regards to mom and gentlemen in the Club. I sometimes miss our rainy day little night talks with you and uncle Jeremy beside the fireplace. Hope to see you soon,
Yours,
Max.
Последний раз редактировалось Mad Max, 22.11.2010 в 16:57
There are currently 1 users browsing this thread. (0 members and 1 guests)