Это просто задача. Любая задача имеет решение…
…Он ещё раз оглядел свои круги. Три идеально выверенных круга, нарисованных на песке его собственной кровью.
На первый взгляд это были просто круги на песке. На второй – тоже. На третий же взгляд начинали проступать очертания трёх существ, отдалённо похожих на женщин. А смотреть в четвёртый раз мало кому захотелось бы…
Архимед посмотрел в сто девяносто восьмой раз на дело рук своих. Потом снова застыл складывая, подсчитывая и перебирая варианты в уме.
Он сделал для защиты Сиракуз всё, что было в человеческих силах, потом – больше чем было в человеческих силах, а под конец – и вовсе уподобился самому Гефесту в изощрённости творений.
Оснащённые его ужасными винтовыми таранами Сиракузские корабли рассеяли первую волну римского вторжения. Вторую волну пришлось отбивать уже с берега, на ближних подступах – и римский флот горел под лучами зеркальных щитов.
Стены города ощетинились метательными машинами, каких не ведали не Эллада, ни Сицилия, ни далёкий Египет. Крюки чудовищных кранов поднимали вражеские корабли в воздух, а после разбивали о скалы. Стрелявшие по составленным Архимедом таблицам воины не ведали промаха.
Всё оказалось тщетно. Римляне были слишком упрямы, и город пал.
Когда римские легионеры вошли в город, Архимед решился на последнее средство. За одну ночь он нашёл свою точку опоры. Простые, сделанные в точной последовательности действия пронзили мироздание до самых глубин Тартара.
И явились ОНИ.
Это просто задача. Любая задача имеет решение…
Одна из Эри́ниий зашипела, вновь пытаясь преодолеть тонкий барьер, отделяющий её от математика. Барьер держался – пока.
Всего лишь один маленький недочёт в скрупулёзно выверенном плане – и случилось самое страшное. Эри́ниии явились, но подчинить их не удалось. Теперь они нетерпеливо метались, дожидаясь своего часа – каждая в своём круге.
По сравнению с тем, что сделают с Сиракузами три Фурии, вся ярость римлян – всего лишь детская забава.
Это просто задача. Любая задача имеет решение…
Решение задачи уже готово было вспыхнуть в его мозгу, когда перед ним возник римский солдат, с иззубренным гладием в руке.
– Не трогай моих кругооо…
Тонкая струйка крови Архимеда текла по песку, вливаясь в разорванные круговые бороздки с его же засохшей кровью на дне. Над гордом разнёсся торжествующий рёв, от которого застыла кровь и у победителей, и у побеждённых – сперва одиночный, после – трёхголосый.
А потом на Сиракузы опустилась тьма.