Решительно, если ролевая игра не имеет отношения к Толкину, то в ней явно что-то не так. Пора, пора возвращаться к истокам. Может быть, в этих кадрах кто-нибудь узнает свою историю?
http://www.youtube.com/watch?v=_VTMtrqqiH4

Впрочем, с моей стороны это выглядело так....

====

Нет, этот невыносимый Лоуренс, похоже, уже в Дамаске. Я читал газеты месячной давности, и хотя его имени по очевидным причинам там нет, не удивлюсь, если выяснится, что он выполнил условия пари. Все, пропала теперь моя репутация, буду осрамлен в веках…

Увы. когда собачий холод забивается под кожу, память Везувием извергает ошметки самых нелепых впечатлений. В силу естественных причин в кромешном аду этой войны не всем выпадает скакать по раскаленному песку. Мой Минос отмерил одним кругом больше. Возможно, за мной водится грех лести, поэтому я вынужден нести груз нечистот, будучи ввергнут в одну из злых щелей Донбасса. Решительно, господа, насосы, узкоколейки, доменные печи – все это чудовищно скучно, почти механистично. Некоторое разнообразие вносят мелкие чиновники и бесконечные инженеры: русские, бельгийцы, французы… Впрочем нет, безысходность, испытываемая при беспрестанном общении с людьми, обремененными техническим образованием, вынуждает воображение наделять душой и машины. Право, лучше бы это были шейхи.
Разгадывать ребусы карликовых северных сфинксов, стерегущих сокровища угольного минотавра, предельно просто: небольшая беседа, возможно, разумная взятка, согласие. После этого происходит авария, и завод – или шахта – ускользает из рук оккупационных властей на месяцы, если не годы. Знание французского и польского в данном ремесле весьма полезно – русские неохотно портят собственное оборудование.
Возможно, по ходу дела я был недостаточно внимателен к кому-то из тех, кто решил мне доверится – похоже, я опускаюсь на девятый круг. С первыми заморозками предо мной разверзлась скифская Каина, я увидел тела, вмерзшие в снег. Одно из них даровало мне документы. Это был некто Кшиштоф Йозефович Блюменфельд.

Пик саботажа пришелся на лето. С увяданием природы зачахла и наша деятельность: часть мощностей встала в результате диверсий, часть – из-за отъезда инженеров. Когда вода заливала шахты, из забоев лезли желтолицые азиатские демоны – китайские шахтеры. Вроде, некоторых позже завербуют большевики.
Германская контрразведка вынудила нас затаиться окончательно: связные из местных были схвачены, один из британцев погиб, с другими пропала связь. Возможно, когда будут написаны мои мемуары, в них будет указано, что полагая миссию в Донбассе успешно завершенной, я решил перенести точку приложения собственных усилий на анархистское движение, имеющее солидные перспективы. Пока же, я полностью отдаю себе отчет, что направляюсь в Екатеринослав в попытке связаться с резидентурой. По логике вещей она обязана существовать в недрах любого анархистского центра.
Маска злополучного Блюменфельда – легкий плащ лицемера. Я приблизительно его возраста, говорю как по-русски, так и по-польски. Еврейская фамилия позволит объяснить акцент, причем в обоих языках. С другой стороны, мне хватит знаний немецкого, чтобы изобразить идиш. Неизвестные черты биографии придется придумать. Путешествовать иностранцем опасно – у немцев я в розыске. Не иметь документов вообще – опасно вдвойне.

Моя встреча с Лоуренсом произошла в апреле 1910-го года в ходе битвы при Лепанто, как мы в шутку называли ежегодную лодочную гонку. Маневрируя перед стартом, я чуть не оказался в шкуре Сервантеса, получив удар веслом в предплечье. Это было зеленое весло – знак колледжа Иисуса. Державший его был немедленно извещен о том, что является бастардом, с чем - к моему удивлению - выразил полное согласие. После окончание гонки я столкнулся с ним в пабе - это вылилось в беседу и знакомство. Собеседник воспарял до Луны этаким Сирано де Бержераком, грезил крестоносцами и на одном вираже мысли шутя заявил, что до 33 лет въедет на белом коне во главе войска в Дамаск. Я тот час предложил пари. Принципиально оно было принято, однако мы долго не могли сойтись по поводу приза. Наконец, было решено попросить придумать приз обитателей 33-ей комнаты общежития Экзетерского колледжа. Увы, она оказалась пуста, и идея была предана забвению.
Я вспомнил о пари через 2 года, когда наконец-то обратил внимание, что новичок, с которым у меня уже несколько месяцев как установились весьма дружеские отношения. имеет резиденцию в той самой сокровенной комнате за номером 33. Он незамедлительно был посвящен в историю спора двух бастардов и согласился выступить арбитром, хотя Лоуренса в Оксфорде не было уже более года. Возможно, поэтому Джон Рональд - так звали моего собеседника – избавил его от какого-либо наказания в случае провала. В случае успеха же лоуренсовских поползновений на меня налагалась бы епитимья – стать прообразом какого-то персонажа в задумываемом им несусветном произведении. Он даже назвал его имя – Гнилоуст.