***
Полковник нервно вышагивал по плацу, пока строевые сержанты и офицеры выстраивали будущих выпускников военной кафедры внутренних войск Киев-Могилянской Академии. До выпуска оставалась пара месяцев, учеба, практически, позади. Присяга, формально, уже принесена и выгонять будущих офицеров из рядов ВСУ никто не будет. Не по-киевски теплый, и не дождливый май будоражил неокрепший солдатский мозг. Курсанты, уже чувствовавшие себя, как минимум «дедами» на третьем году службы, нехотя собирались и сбивались в строевые коробки.
Полковник, командующий учебкой, что удивительно, никого не торопил и не подгонял. Терпеливо ждал, пока строевые разберутся со всеми, всех расставят по своим местам, проведут перекличку и проверят наличие личного состава. Когда, наконец-то, все построились и полковнику доложили, что все присутствуют и на месте, он встал перед строем, откашлялся и произнес:
- Товарищи курсанты. Нет, товарищи офицеры. Я вынужден обратиться к вам с этой речью. В прошлые времена вас бы, по выпуску, просто распределили, не особо интересуясь вашим мнением, но сейчас у нас демократия и контрактная служба. Поэтому, я вынужден спрашивать вас, а не приказывать. Итак, кто готов служить в Зоне Отчуждения? Обязательный контракт – три года, с правом продления по собственному усмотрению. Принуждать вас никто не собирается. Со своей стороны, мы гарантируем продвижение по службе и хорошие подъёмные. Те, кто согласен – выйти из строя!
***
Мне не особо было, что терять. Да и в учебку я шел, скорее держа обещание, данное отцу (потомственному военному), чем по собственному желанию. С матерью они давно разбежались. Не вынесла она «тягот» гарнизонной жизни. Шесть лет тому они развелись и она, удачно найдя себе жениха-иностранца, уехала жить с ним, толи в Германию, толи в Австрию, не помню точно. Отец, в составе войск контингента НАТО, сейчас находился в командировке, по-моему, в Ираке. По крайней мере, последнее письмо, которое я получил, было оттуда. Собственно, в Академию Внутренних Войск, я пошел именно для того, чтобы больше никогда не встречаться с отцом «по службе». Он в армии, я – в МВД, и делить нам нечего.
Что у меня было? Плохонькая квартирка в Киеве, в районе Оболони. Хреновые отношения с моей нынешней подругой. Немного друзей детства, с большей частью из которых можно, разве что, хлестать водяру во дворе, на столике для домино.
Что меня ждет, если я не соглашусь? Распределение в какую-нибудь Сумскую, или упаси бог, Закарпатскую область. Хорошие места и так уже все разобраны, а в Киеве и Харькове останутся служить только свои, «блатные», «сынки генералитета». Маленькая зарплата лейтенанта, без возможности роста и продвижения по службе. Отпуск раз в год, в ведомственном санатории, в Керчи (скорее всего, зимой, потому как, товарищ лейтенант, вы же не любите теплую водку и потных женщин). В общем – безрадостная перспектива.
А что будет если я соглашусь? Во-первых – сразу, более высокой звание. Вон, полкан распинается, что сразу дадут отличника боевой и строевой, а соответственно звание старшего лейтенанта. Во-вторых, подъёмные, зарплата, как на боевых, и суточные начисления за риск. За три года можно неплохо скопить. Опять же, если через три года мне надоест, то можно будет перевестись служить туда, где поспокойней, но место службы я уже буду выбирать сам, а не отдел кадров МВД за меня. О том, что три года в Зоне можно и не протянуть, я, в этот момент думать не хотел. Я слышал всякое про Зону, но думал, что большая часть из всего того, что рассказывают - байки, которыми СМИ и власти пытаются отвадить людей от этих мест. Правда, еще были рассказы людей, которые, якобы, ходили в Зону и, даже, жили там. Но что из всего того, что они говорят правда, а что «сказки на ночь» для доверчивых простаков и туристов, на тот момент я не знал. Я вдохнул воздух полной грудью, закрыл глаза и сделал шаг вперед…
***
-Меня зовут Игорь Иванович Шульгин, позывной – Тополь. Обращаться ко мне только по позывному, без имени. Я – военный сталкер и вы все, находитесь на инструктаже перед отправкой в Зону Отчуждения.
Эти были первые слова, которые я услышал, когда меня, и еще несколько таких-же молодых лейтенантов, в свежей, отглаженной форме, выгрузили на КП «Зимовище» и отправили в подготовительный центр. Дальше была река Припять, речной кардон и начало Зоны Отчуждения.
-Вам всем предстоит пройти начальный курс поведения и выживания в Зоне – продолжал Тополь, - познакомиться с артефактами Зоны, или как мы их называем - «хабаром», а также с основными угрозами для вашей непосредственной жизни, аномалиями Зоны, способами их распознавания и уклонения. Все, кто именно в этот момент решил, что служба здесь – не для него, могут заполнить форму 1917 и отправляться на все четыре стороны. Остальные – за мной.
***
- Капитан Борис Леонидович Чашка! Лейтенант Кобринский прибыл для несения службы!
- Вольно лейтенант. Прекратите кричать, не на плацу. Добро пожаловать на двенадцатый кардон.
Так встретила меня Зона Отчуждения. Странности начались еще в тот момент, как наш конвой пересек реку Припять и, по бетонке, углубился в Зону. Снаружи, там, за речным кардоном, было начало лета. Июнь, жара, медовые луга рядом с КП и пчелы. В Зоне же всегда осень. Хмурое, темное небо, всегда готовое пролиться дождем. Пепельно серые облака, настолько низкие, что кажется, до них можно достать рукой, и настолько плотные, что кажется, что они сделаны из одного куска графита. Такой эффект тут называют «каменное небо» из-за общего сходства. Иногда, в тучах образуются разрывы и виден багровый, толи закат, толи рассвет. В Зоне очень тяжело определить время суток именно из-за этого странного феномена.
Конвой шел от кардона к кардону. Иногда мы останавливались и капитан, который ехал с нами, вызывал нас по одному, вручал документы и отправлял к воротам очередного КП. На цифре 12 наступила моя очередь, и я, подхватив рюкзак со снарягой выскочил на улицу из теплого нутра кунга, в котором мы ехали. Снаружи начал накрапывать мелкий дождик, но местных это явно не очень волновало. Здоровый детина в уставном армейском бронежилете и со стволом в руках, стоящий около приоткрытых ворот, махнул мне рукой, мол – заходи, тебе сюда. Честь он мне не отдал и явно не собирался этого делать. Я решил, что с дисциплиной буду разбираться потом.
- Рядовой, где командир КП – спросил я его.
- До вон того здания, товарищ лейтенант, а там по ступенькам и вниз. Все сами увидите.
Проходя наружный двор, я увидел двух тренирующихся, пожилого мужчину, лет шестидесяти и девушку, лет двадцати. На обоих была военная форма. Странно, никогда не видел девушек, служащих в полевых частях МВД, их, обычно, только к штабной работе и допускают. Да и шестьдесят лет - для мужчины явно не строевой возраст. Что-то странное здесь творится, на этом "КП12". Пара тренировала ножевой бой. Движения девушки были резкие и быстрые, с длинными выпадами и сложными переходами, у мужчины же наоборот – движения были очень короткие, скупые, выверенные и отточенные годами тренировок. Я бы с удовольствием понаблюдал за этим боем до конца, но нужно было идти на командный пункт и доложить о прибытии.
Я спустился туда, куда мне указал рядовой. В широкой бетонной комнате, за столом сидел уже немолодой мужчина, лет сорока с капитанскими нашивками на рукаве. Странно, по возрасту, он вроде уже должен быть майором или подполковником, а гляди же ты, всего-навсего капитан. Он сидел за большим столом, на котором громоздились два монитора, стационарный телефон ЗАС и этажерка с бумагами.
- Капитан Борис Леонидович Чашка! Лейтенант Кобринский прибыл для несения службы!
- Вольно лейтенант. Прекратите кричать, не на плацу. Добро пожаловать на двенадцатый кардон. Сразу скажу, у нас тут без обращения на «вы» и званий. Только позывные. Так проще. Мой позывной – Борюк, и я уже месяц как командир «КП12». Предупреждая ваши следующие вопросы – месяц тому произошёл выброс и у местных мутантов начался гон. На наш КП забрел контролер со своей свитой. Много народу полегло, включая майора Грая, который командовал этим КП до меня и лейтенанта, вместо которого прислали вас. Из выживших – остались я и сержант Еж из пограничной охраны, с ним ты еще встретишься. Рядовой на воротах – Фиш, прислали неделю тому, обвыкается парень. Парочка снаружи – Кот с Верой, из вольных, прибились к нам после выброса. Вот собственно, пока что и весь личный состав. Ждем переукомплектации. А как мне звать вас, товарищ старший лейтенант.
- Меня зовут Антон, - сказал я.
- Мда, не густо для позывного. Что, в учебке ничего к тебе не прилипло, никакого прозвища?
- Нет, товарищ капитан.
- Ладно, зайдем с другой стороны. По какой теме писал дипломную работу в академии?
- История древнего Рима. Устройство и управление войск в составе легиона.
- Хорошо. А как называли младших офицеров в римской армии.
- Центурионами, товарищ капитан. Они командовали сотней солдат в легионе, так называемой центурией, ну или в более позднюю эпоху – манипулой.
- Центурия, говоришь. Ну ладно. Сотни я тебе в подчинение не обещаю, но десяток точно будет. Добро пожаловать на двенадцатый кардон, Центурион.
Ответить с цитированием