Один день из жизни...

[Julia]

Потаенные размышления отца Джованни, эконома при соборе святого Баудолино что во Фрасконе, родившиеся во время служения им святой литургии в канун Беды Достопочтенного, но вслух так и не высказанные.

In nomine Patris, et Filii, et Spiritūs Sancti!

Господи! Дух святой! Страшно-то как! Спиной чувствую всю эту толпу. Как вышел к алтарю, отвернулся, гул затих, наверное, все уставились на меня. Только бы петуха не дать, упаси святой Баудалино!

Introíbo ad altare Dei!

А пока шел к алтарю, чуть не упал. Диакон, мерзавец, заступил на край моей слишком длинной казулы и, как ни в чем не бывало, прошествовал дальше. Специально он, что ли? А потир у нас тяжелый, богатый потир, с каменьями. Чудом его удержал. Не все конечно заметили, но старшие мастера и магистраты в первом ряду зашептались. Отчетливо помню чье-то хихиканье, гореть ему в аду, кто бы он ни был.

Júdica me, Deus, et discérne causam meam de gente non sancta, ab hómine iníquo et dolóso érue me!

Вы все, что осуждающе вперились в мою спину! Да, я по-пьемонтски жую гласные, мало меня лупили учителя. Да, ростом я совсем не вышел, самый мелкий мальчишка-аколит выше меня на полголовы. Да, я никогда не служил воскресную мессу, и с чего бы ее мне, отцу-эконому, служить? При живых-то епископе, да при отцах Бонифацие и Дионисие?

Emítte lucem tuam et veritátem tuam: ipsa me deduxérunt, et adduxérunt in montem sanctum tuum et in tabernácula tua.

А правда в том, что епископ наш скончался, упокой, Господи, душу грешника. А отцы Дионисий с Бонифацием настолько вчера увлеклись поминками, что по утру заболели и до сих пор весьма больны. “Спасите, отец-эконом, помогите, отец-эконом, нельзя, чтобы воскресную мессу в соборе, да не провесть!”. Кажется, побьют меня по завершении службы. Прихожане руками и ногами, а кадильщик - кадилом осенит. Святой Баудолино, по что я так рано ушел с поминок?

Confitébor tibi in cíthara, Deus, Deus meus, quare tristis es, ánima mea, et quare contúrbas me?

Исповедь, исповедь, а ведь верно! Давненько я не исповедовался. С тех самых пор, как епископ, отец наш, занемог. То было... Когда? Да, на Василия-великомученика, а сегодня - канун Беды Достопочтеного. Два месяца прошло. Нехорошо. Но, пока Его Преосвященство болел, мне было не до того, а потом, как скончался, отцам Дионисию с Бонифацием сразу не до того стало... Брат Ансельм, сорока алчная, доминиканец. Ласковый, будто елеем с головы до ног облился. Кроткий, как ягненок. Фальшивый, как миланские мощи святого Николая. Третьего дня приходил в храм, звал, говорил что рад будет облегчить мою ношу, отпустить грехи брату во Христе. Ага, конечно. Я, наверное, отцов Бонифация с Дионисием, пьянчужек заоградных, подожду. Они какие-никакие, а свои.

Glória Patri, et Fílio, et Spirítui Sancto.

Слава Богу мы неподвластны инквизиции, будь она трижды благословенна в Богородицу, в душу, в мать! Ох, да что я такое думаю, и еще во время служения. Прости меня Господи! Прежде чем чужие грехи считать, о своих думать надо, я ведь не святой. Вон пустое место над алтарем, а ведь там должна была быть фреска чуда святого Баудолино о мальчике. Mea culpa maxima. Думал, денег поменьше потратить, думал тот богомаз просто набивает себе цену... Клянусь, если эту мессу отслужу и до утра Беды Достопочтенного доживу, будет фреска! К завершению Данцы Маскеры! Во что бы это не стало! Клянусь! Только бы мессу миром дослужить...

Introíbo ad altare Dei

Алтарю требуется ремонт. Всему тут требуется ремонт. Этот наш новый собор строят уже Бог знает сколько лет, конечно, все от старости обветшало. Убранство надо обновлять, а на то потребны деньги, ведь бесплатно наши глубоко и искренне верующие фрасконцы ничего не делают, прости их Господи. Говорят, что коли платят десятину в срок, то храму должно хватать. Так и говорят! Торгаши... А десятина-то почитай вся в Рим уходит. И иди потом, объясни магистратам, почему стены стоят голые, без фресок, а позолота - где была, вся облупилась. Хоть на паперти с нищими стой. Так ведь редко у нас подают.

Adjutórium nostrum in nómine Dómini.

Воспоможение... Кроме нас самих - никто нам не поможет. Магистрат куда больше заботит Данца Маскера, вот куда уходят все денюжки. Шествия, представления, увеселения... Нет, оно все замечательно, мы, фрасконцы, знаем толк в веселье. Да и клиру епископ разрешал гульнуть немного во славу Господа, раз в году. И Хороший он был, наш епископ. Не приведи Господь Бонифаций ему восприемствует, сразу наши вольности укоротит, все себе оставит. По мне, лучше Дионисий. Он пропойца, но добрый в душе. Храм любит, но с клиром не зверствует. Но решать-то не нам, мы до Данцы Маскеры и не узнаем ничего. Будет престол осиротевшим стоять, так у нас заведено.
Я, грешник, люблю карнавал, но наши фрасконцы как-то слишком уж вокруг него всю свою жизнь ведут: к мессе ходят, десятину платят и думают - Господу Богу довольно. Остальное-то время, от работ свободное, когда о душе подумать не грех, они за масками на следующий год бегают да цеховые празднества готовят. Как уж тут в хлопотах увидать царствие небесное? Хорошо хоть не забывают в карнавальную ночь поклониться мощам святого Баудолино. Хороший обычай. Святой являет множество чудес и вера укрепляется.
Министранты отозвались? Ну вот, теперь всерьез начинается. Только бы голос не дрогнул, только бы в молитве слова не перепутать, помогите, святой Баудолино и ты, Беда Достопочтенный, ведь твой день, как-никак.

Confíteor Deo omnipoténti, beátæ Maríæ semper Vírgini, beáto Míchaéli Archángelo, beáto Joánni Baptístæ, sanctis Apóstoli Petro et Paulo, ómnibus Sanctis, et vobis, fratres, quia peccávi nimis cogitatióne, verbo et ópere:

mea culpa, mea culpa, mea máxima culpa.

Ídeo precor beátam Maríam semper Vírginem, beátum Michaélem Archángelum, beátum Joánnem Baptístam, sanctos Apóstolos Petrum et Paulum, omnes Sanctos, et vos, fratres, oráre pro me ad Dóminum, Deum nostrum.

[Б.Ц.]

Глава первая.

-Убился, значит, Фелипе-то наш – сказала Луке его домохозяйка. Лука сразу понял, что, вероятно, она имеет ввиду происшествие, произошедшее вчера вечером, когда синьор Фелипе Балерини по прозвищу «Жердь», старший сын Аурелио Балерини, главы некогда могущественного, но уже лет как 30 пришедшего в полный упадок цеха гондольеров, по пьяни сверзился с колокольни собора святого Баудолино.

- Да, синьора Мулери, и так бывает. Ясно, как дело-то было – наклюкался, как всегда, молодого тосканского в траттории «У Чезаре», потом пошел по девочкам, а там и до колокольни недалеко. По-латыни это называется «бибамус, мориендум эст», что в переводе означает «кабаки и бабы доведут до цугундера». Помогите-ка мне лучше, синьора Мулери, облачится в сапоги и кирасу. Время идти исполнять священный долг каждого патриотического гражданина в городской страже нашей любимой Фрасконы. Как вам известно, синьора Мулери, по древней традиции, раз в неделю в наш отряд назначается четыре человека: ефрейтор и двое рядовых из цеховиков, а еще один рядовой выбирается по жеребьевке, из числа прочих жителей города. Вот пришла и моя пора послужить. Приготовьте, пожалуйста, к ужину ньокки с квашеными грибами. Чао, бамбино!

Накинув плащ на изрядно проржавевшую кирасу, и захватив подмышку алебарду, помнившую, вероятно, еще времена короля Пица Первого, Лука вышел на улицу, свалив случайно ногой помойное ведро, выставленное домохозяйкой за порог. Улица святого Николая, покровителя моряков, на которой он снимал комнату в доме набожной, но недалекой и суеверной синьоры Мулери, вдовы младшего городского золотаря, расцветала утренними фрасконскими запахами. Благовоние потока нечистот, неспешно плывущих в канавах по обеим сторонам улицы, смешивалось с мягким запахом никогда не мывшихся тел, привычным амбре десятков сытых уличных кошек, и ароматом розового куста, тщательно лелеянного Лукиной хозяйкой. Царил же над всем этим запах мясного рынка, находящегося по соседству, на маленькой площади рядом с часовней святого Бартоломео Африканского.

Лука неторопливо шел по улице, к месту встречи стражников, которые, согласно древнему обычаю, начинали свой утренний обход от ворот городской ратуши. Выйдя на главную площадь города, он увидел своих товарищей по отряду городской самообороны. Бойцы стояли в римском боевом порядке и больше всего напоминали лудильщиков, собравшихся сыграть в древнюю английскую народную игру крокет. Перед строем, гордо выпятив впалую грудь, в форме ефрейтора стоял синьор Беттино и что-то выговаривал одному из своих сегодняшних подчиненных.

Синьор Пауло Беттино, выбранный на этой неделе быть ефрейтором городской стражи, был редкостным кретином. Потомственный мастер цеха оружейников, он был известен тем, что мнил себя гениальным изобретателем, мечтая оставить после себя оружие, которое изменит ход ведения войн не только в Италии, но и во всем мире. Последней в длинной цепи его абсурдных задумок была навязчивая идея скрестить цепной моргенштерн с турецким ятаганом. В первом же испытании нового средства уничтожения два кривых лезвия, плохо прикрепленных к рукояти, сорвались с нее вместе с цепью, на которой вращались, и лишили скальпа одного из подмастерьев. После этого проишествия главы цеха оружейников старались отправлять Пауло на службу в городскую стражу при первой же возможности. Сам Беттино, впрочем, службой не тяготился, и, не будучи по его разумению настоящим, потомственным военным, и тайно страдая по этому поводу от комплекса неполноценности, каждый раз пытался строить временно поставленных под его началом горожан – впрочем, обычно без особого успеха.

- Опаздываешь, Лука? - злорадно спросил охрипший после недавнего разноса Беттино.
- Виноват, синьор Беттино. Понимаете, дело в том, что мы, с моей домохозяйкой, синьорой Мулери, как раз разговаривали о несчастной судьбе молодого синьора Балерини. Ах, какой подающий надежды молодой человек был… Помните как он, на канун Беды Достопочтенного, заключил договор с пьемонтскими купцами на перевозку тканей из Пьемонта в Фраскону по реке, на гондолах. Даже задаток получил, шельмец этакий. «Ну, послушай, Лука» - оправдывался он потом, «Ведь, на самом деле, не могут же они винить меня в том, что наша речка засохла еще полвека назад, во времена моего достопочтимого прадедушки, капитана Вичензо Балерини. В конце концов, после последних весенних дождей, она вполне могла снова стать судоходной. Как известно, на все воля Божья…» - говорил он мне. Это напоминает мне историю про одного бондаря, из Кастельверде – это такой городишко, рядом с Кремоной. У этого бондаря, конечно, не было гондолы – да и что он стал бы делать с ней, в своем вонючем Кастельверде – не поверите, синьор, Беттино, это такая дыра…

- Достаточно, Лука – с раздражением просипел Беттино. Мы и так потеряли слишком много времени из-за твоей недисциплинированности. – Отряяд, напраааво! Шааагом марш! – скомандовал он.

Лука подмигнул Андреа Скарпони, юному подмастерью из цеха врачей, имевшему самый несчастный вид из всех рекрутов, и дружелюбно хлопнул его по плечу. – Выше нос, амико! Где твое чувство патриотизма? Разве ты не знаешь, что быть солдатом городской стражи – почетный долг каждого уважающего себя фрасконца?
Андреа, сгибаясь под весом алебарды и шаркая обеими ногами, робко улыбнулся. Он явно не разделял энтузиазма своего товарища.

Весеннее солнце, подходящее к зениту, нежно пригревало плащи, кольчуги, стеганые дублеты и кирасы бойцов разношерстного отряда, больше похожих на горцев-разбойников со склонов Апеннин, чем на достопочтенных жителей зажиточного итальянского городка. Городская стража вышла в свой дневной обход. Для Луки день только начинался.

[Toyvo]

Тшорт. Как-то много Лукк получается. Пошел вносить правки кой-куда.

[Б.Ц.]

Мы их можем различать по отчеству :)

[Igor]

Хотелось бы, чтобы игроки все-таки не были сплошными Джованни. О чем мы, собственно, позаботимся :)

[Igor]

Оба "Дня" страшно понравились. Сочетание Эко, Маркеса и Зюскинда в одном флаконе (о, каламбур получился) порадовало :)

[Юлька бывш. Иерусалимская]

Какой нынче день? Канун Каты Праведного (с) Меня тоже порадовало.

[Jabberwocky]

Я еще и Гашека заприметил...Или показалось?

[Toyvo]

Гашека никто не прятал:)

[Toyvo]

Пиц Первый это да, зачет.

[Toyvo]

* На правах рекламного объявления *
Господин Фелипе Балерини все еще может получить у мастерской группы лопату:) Ну, или другую роль:)

[Юлька бывш. Иерусалимская]

Господин Фелипе Балерини все еще может получить у мастерской группы лопату
За него, кстати, респект отдельный. Спасибо, поржал.

[Julia]

Спасибо, поржал.
+1. Доставило.

[Наташа]

А что сделали с упавшим Фелипе Балерини ? Хочу продолжения.:)

[Toyvo]

Учитывая высоту колоколен готических соборов, его похоронили, как мне кажется:( Кстати, об этом тоже есть интересный рассказ, мы потом им обязательно поделимся.
Но возможно уцелел кто-то из родственников?

[Igor]

Учитывая высоту колоколен готических соборов, его похоронили, как мне кажется:( Кстати, об этом тоже есть интересный рассказ, мы потом им обязательно поделимся.
Но возможно уцелел кто-то из родственников?

А еще от него осталась реликвия, Весло Судьбы.

[Наташа]

Но возможно уцелел кто-то из родственников?
Тот на которого он упал?

[Toyvo]

Думаешь он упал на родственников? Ужасно.

[Б.Ц.]

"Оттуда он спрыгнул вниз, в пропасть, и летел, сорвавшись с высоты двухсот футов, все вниз и вниз... пока не свалился наконец на камни. Он остался лежать там, бездыханный, но... свободный."

[Toyvo]

Он еще и лошадь?

[Б.Ц.]

"Дело не в нем, Дело в окружающих. Гамлет — их мечта. Фантазия. Бред. Галлюцинация! Они наделали мерзостей, — и им представляется Гамлет. Как возмездие!"

[Toyvo]

Погуглил. Хрена тебя торкает.

[Б.Ц.]

По моему все очень стройно получается. Фелипе Балерини - это же не обыкновенный субьект, не просто алкаш, сверзившийся с колокольни. Его личность - это символ, это идея. Это честь и совесть нашей эпохи. Это наша мука, и наше возмездие. В конце концов, не побоюсь сказать, что возможно, в какой-то мере, он даже умер за наши грехи.

[Toyvo]

Гланое следи, чтоб через три дня он не воскрес в следующей серии. Неудобно получится, а то.

[Б.Ц.]

Ну, это от меня уже не зависит. Ибо слово летает где хочет, йо.

[Igor]

Ну, это от меня уже не зависит. Ибо слово летает где хочет, йо.

Чую тень ереси :)

[Длинный]

Прочитал креатив Гольберга :) хочу лопату.

[volya]

из баек Пандоро Тортилья

Как вы все знаете, в юности я - не то что сегодняшняя золотая молодежь, которые пропивают родительские деньги практически не отходя от ратушной площади и учиняют безобразия в родном городе - да, так я, стало быть, отправился, с благославения папеньки и старшего брата, путешествовать в дальние страны. Благославили они меня на путешествия, чтобы под ногами не путался, если всё равно к производительному труду на благо семьи не способен.

Денег мне с собой дали, но не много. Достаточно денег дали, спасибо братцу, чтобы я отъехал достаточно далеко, так что не мог уже приставать с просьбами послать ещё денег. Он точно рассчитал. А дальние страны оказались гораздо дальше, чем можно было мечтать, сидя на задней парте фрасконской церковной школы.

Короче, когдя я добрался до Китая, кушать уже очень хотелось.

И если по дороге удавалось еще семейным искусством подзаработать, в Поднебесной с этим обнаружился полный швах. В этой огромной империи, вы не поверите, все - от императора до последнего нищего - китайцы едят рис. Кто три раза в день, кто один раз в пару дней. А хлеба у них вообще нету. Впрочем, пирожными их тоже не накормишь. Вы думаете, что это потому, что китайцев очень много. Нет, просто у них во всей империи не сыщешь белой пшеничной муки. Зато полно песка.

А китайский император такой богатый, что очень боится, что из сибирских степей прискачут на быстрых конях кочевники и все его богатства унесут. Чтобы защитить свою страну от набегов велел император построить длиннющую стену вдоль всей северной границы.

Этот приказ китайцы легко выполнили - они народ послушный и трудолюбивый. Стена вышла - просто заглядение:


http://smotri.by/uploads/posts/2009-05/thumbs/1243589495_0_8a7a_53dd73a0_xl.jpeg

Но только стена такая длинная оказалась, что всех китайцев не хватило, чтобы её от кочевников охранять. Тогда они построили терракотовую армию:


http://im2.tourbina.ru/photos.3/5/4/542937/big.photo.jpg
И первое время стали жить припеваючи. Но через месяц глиняные солдаты не могли нести службу - ослабели от голода. Пытались китайцы кормить их рисом, червяками - не едят!

Ну а тут как раз я поблизости оказался. Тоже голодный, чуть с ног не падаю. А у меня, когда есть хочется, такое вдохновение проявляется... Не зря же меня зовут Пандоро! Взял я форму от нашего обычного пандоро (http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/f/f5/Pandoro-Homemade-Sugared.jpg/220px-Pandoro-Homemade-Sugared.jpg), насыпал туда чуть влажного песка и немедленно дал попробовать изнемогавшему от голода терракотовому солдату. Тот съел с аппетитом, повеселел, и был снова готов выполнять приказы главнокомандующего.

Так я научил китайцев кормить свою глиняную армию и продал им свою драгоценную форму для выпечки пандоро.